Третий секрет

– Мне сказали, что вы мой коллега. – Он говорил на английском с сильным восточноевропейским акцентом.

– Я отец Колин Мишнер.

Старик опустил ребенка на пол.

– Димитру пора принимать процедуры. Почему я должен откладывать их из-за вас?

Мишнер не ожидал подобного недружелюбного приема.

– Ваша помощь нужна Папе.

Тибор глубоко вздохнул:

– Неужели он наконец решил обратить внимание на то, что здесь творится?

Мишнер хотел поговорить с ним наедине, и присутствующие, особенно монахиня, мешали ему.

– У меня к вам разговор.

Отец Тибор безучастно взглянул на своего гостя. Мишнер поймал себя на мысли, что поражен тем, в какой хорошей форме находится этот старик. Хорошо бы и Мишнеру, дожив до восьмидесяти, быть хоть немного похожим на него.

– Сестра, заберите детей. И сделайте Димитру процедуры.

Монахиня взяла мальчика на руки и, собрав остальных, повела их вниз. Отец Тибор на ходу давал ей какие-то указания по-румынски, и Мишнер даже понял кое-что, но захотел узнать больше:

– Какие процедуры ему делают?

– Мы массируем ему ноги и надеемся, что он когда-нибудь сможет ходить. Шансов мало, но это все, что мы можем.

– А врачи?

– Хорошо, если нам есть чем их накормить. О врачах мы и не мечтаем. – Старик отвечал неохотно.

– Зачем вы это делаете?

– Странно слышать такой вопрос от священника. Мы нужны этим детям.

Мишнер все еще не мог отойти от потрясения.

– И так по всей стране?

– Здесь еще ничего. Мы тут, как смогли, привели все в порядок. Но, как видите, еще многое не сделано.

– А как с деньгами?

– Только то, что дают нам благотворительные организации. От правительства мы получаем крохи, а от церкви почти ничего, – покачал головой Тибор.

– Вы сами решили приехать сюда?

Старик кивнул:

– После революции. Я прочел об этих приютах и понял, что мое место здесь. Это было десять лет назад. С тех пор я ни разу не уезжал отсюда.

В тоне священника по-прежнему слышалась недоброжелательность, и Мишнер решился спросить:

– Почему вы так враждебны ко мне?

– Интересно, что понадобилось секретарю Папы от бедного старика.

– Вам известно, кто я?

– Я кое-что знаю о внешнем мире.

Андрей Тибор не глуп. Видимо, Иоанн XXIII знал, что делал, когда именно ему поручил перевести записи сестры Люсии.

– У меня письмо от Святого Отца.

Тибор вздохнул и осторожно взял Мишнера под руку.

– Этого я и боялся. Пройдемте в часовню.

Они пошли по коридору ко входной двери. Часовней служила крошечная комнатка, пол устлан грязными кусками картона. Стены из голого камня, а потолок из потрескавшегося дерева. Единственное, что придавало помещению благочестивый вид, – это принесенный откуда-то оконный витраж, изображавший Мадонну с вытянутыми вперед руками, готовую обнять всех ищущих утешения.

Тибор показал на витраж:

– Я нашел его неподалеку отсюда в церкви, которая шла на снос. Один волонтер из молодежного отряда помог его установить. Детям очень нравится.

– Вы знаете, зачем я приехал?

Тибор не ответил.

Мишнер достал из кармана голубоватый конверт и передал старику.

Священник подошел к окну. Разорвал конверт и вынул письмо Климента. Напрягая зрение в плохо освещенной комнате и держа бумагу на значительном расстоянии от глаз, с трудом начал читать.

– Я давно не читал по-немецки, – заметил он, – но, кажется, не разучился.

Тибор закончил читать.

– Когда я в первый раз написал Папе, я надеялся, что он просто выполнит мою просьбу, и не больше.

Мишнеру очень хотелось узнать, в чем заключалась просьба, но вместо этого спросил:

– У вас готов ответ для Святого Отца?

– У меня готово множество ответов. Какой вам нужен?

– Это решать вам.

– Если бы все было так просто.

Он поднял голову в сторону витража:

– Она сама все усложнила.

Тибор помолчал, а затем обернулся к Мишнеру:

– Вы остановились в Бухаресте?

– Я должен был так поступить?

Тибор отдал ему конверт.

– Недалеко от площади Революции есть кафе «Кром». Найти легко. Приходите туда в восемь. Я все обдумаю и дам вам ответ.

Глава XV

Румыния

10 ноября, пятница

15.00

Мишнер ехал на юг, в Бухарест, пытаясь не вспоминать о приюте.

Как и многие из этих несчастных брошенных детей, он не знал родителей. Много позже, уже став взрослым, он узнал, что его мать жила в небольшой ирландской деревушке Клогхин, к северу от Дублина. Когда она забеременела, ей не было и двадцати, она была не замужем. Кто был отец, неизвестно – по крайней мере, сама она упорно скрывала его имя. В те времена об абортах и речи не было, а в Ирландии к женщинам, рожавшим вне брака, окружающие относились с презрением, граничащим с жестокостью.

На помощь пришла церковь.

Архиепископ Дублина называл подобные места центрами деторождения, а на самом деле это были жуткие и бесчеловечные приюты, похожие на тот, где он только что побывал. За детьми ухаживали монахини – но не заботливые и внимательные, как в Златне, а суровые женщины, обращавшиеся с роженицами как с преступницами.