Третий секрет

– Ты ведь сам говорил, что в Ватикане, чтобы не выдать секрет, надо его не знать.

Как ни был Мишнер приятно поражен, эти слова не понравились ему. Совсем не понравились. Климент бы очень не хотел, чтобы о его поисках стало известно прессе. И кто же мог сообщить ей о его отъезде из Рима?

– Прости за сцену на площади, – сказала она, – я вела себя слишком резко.

– Так ты приехала в Румынию извиниться?

– Колин, нам надо поговорить.

– Только не сейчас.

– Как раз сейчас. Мне сказали, что ты в отпуске.

Он закрыл за ней дверь. С тех пор как они в последний раз были наедине, прошло немало времени. Мир тесен.

Затем пришла тревожная мысль. Если она столько знает о нем, то сколько же знает Валендреа? Надо позвонить Клименту и предупредить об утечке информации в его окружении. Но Мишнер вспомнил слова, сказанные Папой вчера в Турине.

«Этот тосканец знает каждый наш шаг, слышит каждое наше слово».

Он понял, что Папе и так все известно.

– Колин, давай не будем врагами. Сейчас я намного лучше понимаю, что произошло с нами тогда, много лет назад. Я даже готова признать, что была не права.

– Это во-первых.

Она никак не отреагировала на его укол.

– Я скучала по тебе. Поэтому и приехала в Рим. Хотела тебя увидеть.

– А что Том Кили?

– У нас с ним были отношения.

Она поколебалась.

– Но это не то, что было с тобой.

Катерина подошла ближе.

– Я не стыжусь связи с ним. Мне как журналистке это было интересно. Открывалось много возможностей.

Она посмотрела на него, как не умел никто, кроме нее.

– Но я должна знать. Зачем ты пришел на трибунал? Том говорил, что обычно папские секретари не занимаются такими процессами.

– Я знал, что там будешь ты.

– Ты был рад увидеть меня?

Он немного подумал, что ответить, и сказал так:

– Я не заметил, чтобы ты была рада.

– Я хотела проверить твою реакцию.

– Но от тебя я никакой реакции не увидел.

Она отошла и повернулась к окну. Помолчала.

– Колин, у нас были незабываемые отношения. Зачем это отрицать?

– А зачем возвращаться к ним?

– Я совершенно не хочу этого. Мы стали старше. И наверное, умнее. Давай будем друзьями, – настойчиво повторила она.

Мишнер приехал в Румынию по поручению Папы. А теперь стоит и разговаривает с женщиной, которую любил когда-то. Может быть, Господь снова испытывает его?

Он не мог сдержать волнения от ее присутствия. Действительно, она права: у них были незабываемые отношения. Как она поддерживала его, когда он пытался докопаться до правды о своих родителях и узнать, что же случилось с его настоящей матерью и почему его настоящий отец отказался от него! С ее помощью он победил множество демонов. Но вместо них появлялись новые. А может быть, его сделка с совестью в порядке вещей? Что в этом плохого?

– Хорошо.

На ней были черные брюки, облегавшие ее узкие бедра. Такого же цвета куртка и черная кожаная жилетка делали ее похожей на революционерку, и Колин знал, что в таком выборе одежды нет ничего случайного. И в ее глазах нет никакой романтики. Она твердо стоит на ногах. Даже, может быть, слишком твердо. Но под всем этим таятся настоящие глубокие чувства, о которых он не может позволить себе забыть. Мишнер ощутил прежнее смятение.

Он вспомнил, как много лет назад он уехал в Альпы, чтобы все обдумать, и тогда своим появлением на пороге она смутила его еще сильнее, чем сегодня.

– Что ты делал в Златне? – спросила она. – Я слышала, что в этом приюте у старика священника жизнь не сахар.

– Ты и там была?

Она кивнула:

– Я следила за тобой.

Еще один тревожный звонок, но он не стал придавать этому значения.

– Мне надо было поговорить со стариком.

– Расскажи подробнее.

В ее просьбе прозвучал неподдельный интерес, и он решился. Вдруг она сможет помочь? Но надо было выяснить еще одно.

– Не для печати? – спросил он.

Ее улыбка успокоила его.

– Конечно, Колин. Не для печати.

Глава XIX

Румыния, Бухарест

10 ноября, пятница

20.00

Мишнер решил наведаться в кафе «Кром» вместе с Катериной. До этого они два часа проговорили у него в номере. Он вкратце рассказал о событиях последних месяцев: что происходило с Климентом XV, зачем он приехал в Румынию.

О письме Климента к отцу Тибору он умолчал. В целом мире он никому другому, кроме кардинала Нгови, не стал бы рассказывать о своих переживаниях. И даже с Нгови он вел бы себя осторожнее.

В Ватикане союзники непостоянны как ветер. Сегодняшний друг назавтра может неожиданно оказаться врагом. Но Катерина не связана ни с кем из церкви, она ничего не знает о третьем Фатимском откровении. Она рассказала ему о своей статье, опубликованной в 2000 году в одном датском журнале, статья вышла после того, как Иоанн Павел II обнародовал откровение. В статье говорилось о группе сектантов, убежденных, что третье откровение – это апокалипсический знак, сложная метафора, с помощью которой Дева предупреждает о скором конце. Катерина называла фанатиков-сектантов сумасшедшими и писала, что подобные культы пропагандируют безумие.