Третий шанс

Отхожу в сторону, пропускаю. Интересно, кто из них едет?

- Все, моя хорошая. Пожалуйста, осторожнее. На остановках не выходи, поняла? Как доедешь, сразу с почты позвони.

С почты? Мобилизация вас не коснулась? Хотя… я и сам еще два года назад таскал пейджер, на который родители скидывали сообщения. Да и одеты обе довольно скромно.

- Провожающие, освобождаем вагон! – вопит проводница.

Поцеловав девчонку, тетка выходит, но тут же подскакивает к окну с другой стороны, машет, делает какие-то знаки. Наконец, дернувшись с жутким лязгом, поезд трогается.

Поехали!

До зубной боли знакомая картина, смазанная мелким дождем: ангары, промзоны, кварталы городских окраин. И такой же знакомый унылый запах: смесь креозота от шпал, пыли и туалета. Девчонка стоит, уткнувшись лбом в стекло, о чем-то невесело думает. Рассматриваю ее исподтишка.

Маленькая, тощенькая. Потертые джинсы с блестючками по боковому шву, из-под короткой голубой ветровки выглядывает латунный пояс-цепочка. Мода с вещевого рынка. Тоска. Зато косища – толстая и длинная, почти до попы, перехвачена внизу черной махрушкой. И цвет такой необычный. Залипаю взглядом, пытаюсь вспомнить, как это называется. Пепельный, вот. Она чувствует, что я на нее смотрю, поворачивается, сердито хмурит тонкие брови.

Мама дорогая, вот это глаза! Огромные, серые. Как небо за окном.

- Билетики приготовили! – по коридору несется проводница с кожаной сумкой-раскладушкой.

Заходим в купе, отдаем билеты и деньги за постельное белье.

- За постелью в служебное купе.

Сервис на грани фантастики. Не СВ, все сами.

- Тебе принести? – спрашиваю соседку, набравшись наглости.

Она улыбается недоверчиво: ты серьезно, не шутишь?

- Да, спасибо.

Тут же влезает бабка:

- Мальчик, и нам принеси.

А «пожалуйста» вас говорить не учили?

Молча иду к проводнице, беру четыре комплекта. Интересно, а «спасибо» скажут?

Девчонка говорит, бабка нет. Вместо этого подталкивает меня к двери.

- Идите, детки, побудьте в коридоре пока.

Переглянувшись, выходим, за спиной клацает замок. Становимся у окна – у одного, но на расстоянии. Поймав короткий взгляд, иду ва-банк:

- Меня Дима зовут.

- Юля.

Выясняется, что едет она к бабушке под Белгород, отбывать такую же летнюю повинность. Общая беда сближает, завязывается разговор. Щелчок замка – поворачиваюсь, открываю дверь. Бабка с дедом уже застелились, переоделись и, похоже, собираются перекусить.

- А можно мы тоже постелем? – стараюсь быть предельно вежливым, но старая карга мгновенно распухает:

- А мы что, вам мешаем?

Дед молча вытаскивает ее в коридор. Правильный дед. И как только такие умудряются жениться на всяких ведьмах? Да еще и живут с ними триста лет?

Заправляю свою полку, а потом и Юлину. Она смотрит на меня круглыми глазами. Почувствуй себя героем, ничего особенного не сделав. Для меня это вообще плевое дело, опыт богатый.

- Спасибо, Дима.

Черт, звучит так, что по позвоночнику словно теплым пальцем проводят, сверху донизу. Прижав копчик. После этого разговор бежит уже бойчее. Кто, что, откуда. Юля охотно рассказывает о себе, я, как обычно, фильтрую базар. Нас с Ларкой с детства приучили к этому. Как говорит отец, язык до киллера доведет. Поэтому с незнакомыми людьми информацию дозирую на автомате. Отец? Работает по автоперевозкам. Мать – домохозяйка. Этого вполне достаточно. И совершенно ни к чему кому-то знать, что отец хозяин этой самой автотранспортной компании, а еще у него два мебельных комбината и сеть магазинов. Конечно, кому надо, и так узнает, но все равно чем меньше болтаешь, тем лучше.

Но есть и еще одна причина помалкивать. Юля говорит, что ее родители учителя, и мне не хочется никакой дистанции. Для меня ее нет, но как знать, вдруг появилась бы для нее? Пусть это простой дорожный треп, утром мы попрощаемся и никогда больше не увидимся, но это будет завтра. А сейчас мне с ней легко, как будто давно знакомы, и я не хочу это терять.

Сначала мы стоим лицом к окну и смотрим на бегущие столбы, деревья, дома. Потом все чаще поворачиваемся, чтобы обменяться короткими взглядами. А потом взгляды эти становятся все длиннее, они словно цепляются друг за друга, и отвести их все сложнее.

Я понимаю: происходит что-то странное. То, чего со мной никогда еще не было. Ее голос сплетается с перестуком колес, завораживает. Иногда я как будто уплываю куда-то, перестаю понимать, о чем она говорит, но это уже неважно. Киваю, что-то отвечаю, о чем-то рассказываю. Когда Юля улыбается, на одной ее щеке появляется ямочка. Только на одной – и я ловлю себя на том, что хочу дотронуться до нее. Заливает жаром, мелко дрожат пальцы. Стискиваю поручень, чтобы она не заметила.

Незаметно подкатывает обед.

- В ресторан пойдем? – спрашиваю и тут же обзываю себя кретином, заметив ее испуганное выражение. – Или чаю принести?

- Лучше чаю.