Третий шанс

- Значит, не только. Было что-то еще.

Не забыла. И не простила. В этом я тоже не сомневался. Потому что и сам не забыл. И не простил. Себя. Но не думал об этом. Запрещал себе думать. А вот она вела себя не так, будто действовала по своему желанию. Надо было быть слепым или тупым, чтобы этого не понять.

- Иногда все гораздо проще, чем кажется, Дима, - она бросила в мою сторону короткий взгляд и снова отвернулась. - Отказ означал бы для меня рабочие проблемы. Только и всего. Я просто выбрала из двух зол меньшее. Хотя если бы сразу знала то, о чем услышала на предварительном заседании, скорее всего, отказалась бы.

Действительно, на первый взгляд все просто. Но… нет. Как говорил отец, жопом чую. Потому что…

- Скажи, твоя дочь… Это твой ребенок?

Забавное выражение – опешил. Ехал себе верхом и то ли свалился неожиданно, то ли конь скинул и ушел. И вот ты уже топаешь дальше пешедралом и думаешь: ну вот как так-то? Я ожидал чего-то другого. Хотя в свете последних событий вполне резонный вопрос.

- Девяносто девять процентов. Большей точности тест ДНК не дает.

- То есть сомнения были?

- У меня? Нет, - Захар поставил передо мной чашку на блюдце и стакан воды, я отпил глоток. – Ни поводов, ни сомнений.

- Тогда зачем тест? – она повернулась ко мне, удивленно приподняв брови.

- У Полины генетически обусловленный порок сердца. Когда поставили диагноз, мы сдали анализы на мутации генов. Это обычная процедура, чтобы не повторилось потом с другими детьми. У нас ничего не обнаружилось.

- И тогда ты решил выяснить, чья собака порылась?

Вот теперь я уже точно не ошибся. До того как Юля снова спряталась в свою раковину, явственно успел разглядеть пробежавшую тень растерянности. Как будто ожидала услышать что-то совсем другое.

- Врачи предложили. Чтобы исключить или подтвердить спонтанную мутацию гена. Такое бывает. Инфекции, лекарства, облучение.

Вообще-то я соврал. Лариса устроила истерику и заставила меня пройти тест. Но об этом я говорить не собирался.

- Или наркотики? – Юля едва заметно прищурилась.

- Нет. Тогда – нет. Хотя… - я пожал плечами. – Сейчас я уже ни в чем не уверен.

- Это… лечится? Операция?

- Нет. Только поддерживающая терапия. Возможно, пересадка, но… там все сложно. По идее, она должна была умереть в первые два-три года. Но выкарабкалась. Хотя любое осложнение от простуды может ее убить. Или сильный стресс.

Я старался поменьше говорить о Полининой болезни. Даже с самыми близкими. И вообще не говорить с посторонними – без крайней нужды. Но сейчас, как ни странно, это прозвучало… нет, не легко, но и без усилий.

- Понятно…

Юля молчала, покусывая губу, ее взгляд перемещался беспорядочно, как у человека, который пытается принять непростое решение.

- Короче… - вздохнула она. – Я все равно должна была позвонить твоему адвокату, но раз уж так вышло… сэкономлю минуты. Я была сейчас у твоей жены. Она попросила приехать.

Я и не сомневался. Не просто так же оказалась здесь, в баре. Наверняка до этого обсуждали стратегию у Ларисы в кабинете.

- У нее к тебе предложение. Она без разборок соглашается с твоим иском. Вы с отцом отдаете ей свои акции холдинга. До суда.

- Б…, - процедил я сквозь зубы.

Ты даже не сука, Лара. Потому что ни одной суке не придет в голову торговать своими щенками.

Юля чуть слышно хмыкнула.

- Она считает меня полным идиотом?

- А может, у нее есть основания?

Эта фраза была как порез листом бумаги. Длинный, тонкий, глубокий.

И как ты догадалась, Юля? У нее действительно есть для этого все основания.

- Если тебя не затруднит, все же позвони Колесникову. А я притворюсь, что ничего сейчас не слышал.

- Хорошо.

Она достала из сумки кошелек, приложила карту к протянутому Захаром пинпаду. Хотела слезть с табурета, но зацепилась каблуком и чуть не упала.

- Осторожнее! – я успел дотянуться и подхватить ее за талию.

* * *

Юля

Кусаю губы, но не могу удержаться от стонов.

Так больно и так сладко. Растворяюсь в этой боли, растекаюсь сахарной лужей. Тянусь навстречу. Время сомкнулось в кольцо, и я понимаю, что все эти годы ждала его. Как последняя идиотка. Запрещала себе думать о нем – и все равно ждала. В той самой темной глубине, где живут чудовища, которые сейчас с рычанием выбрались на свет.

- Юлька… Юлечка… моя…

Шепот на ухо – тихо, хрипло, с тем придыханием, которое яснее всяких слов говорит: «хочу тебя». Губы – от одного прикосновения сразу в жар и в дрожь. На губах, на шее, на груди. Спускаются по животу вслед за пальцами. Язык чертит тонкие стрелки, и они прожигают кожу насквозь.

Последние мысли уходят, тают где-то в темноте. Не остается больше ничего. Только его взгляд из-под ресниц. Только пальцы глубоко внутри. Только россыпь точек и тире, и ответ на эту морзянку языка: возьми меня!