Третий шимпанзе

Такая изоляция породила значительное генетическое многообразие. В каждой долине Новой Гвинеи имеются не только свой язык и культура, но и свои генетические отклонения и характерные только для этого района болезни. В первой долине, где я работал, живет племя форе, известное науке тем, что их поражает смертельное вирусное заболевание куру или «смеющаяся смерть», которая стала причиной более половины всех смертей (особенно среди женщин); в результате в некоторых селениях форе мужчин оказалось втрое больше, чем женщин. В Каримуи, в шестидесяти милях к западу от района проживания форе, куру никогда не встречается, зато наблюдается самая высокая в мире заболеваемость проказой. А у других племен необыкновенно часто рождаются глухонемые или мужчины-псевдогермафродиты без пениса, или происходит преждевременное старение, или задержка полового созревания.

Сегодня мы можем увидеть фильмы и передачи о тех уголках земного шара, в которых не бывали. Мы можем прочитать о них в книгах. Для всех крупных языков мира выпущены словари, и в большинстве деревень, где говорят на редком языке, непременно найдутся жители, выучившие один из наиболее распространенных языков мира. Так, к примеру, лингвисты-миссионеры за последние десятилетия изучили сотни языков Новой Гвинеи и индейских языков Южной Америки, и в каждом селении Новой Гвинеи, даже в самых отдаленных районах, мне попадался местный житель, владеющий либо индонезийским, либо неомеланезийским. Лингвистические барьеры перестали быть преградой для общемирового потока информации. Благодаря этому почти каждая деревня в мире в наши дни получает достаточно свежие известия об окружающем мире, а также напрямую сообщает миру о себе.

Люди же, жившие до первых контактов, не имели возможности составить представление о внешнем мире или узнать о нем напрямую. Информация передается по цепочке из многих языков, при этом на каждом этапе вносятся новые искажения, — это похоже на игру «испорченный телефон», когда дети шепотом передают друг другу какую-нибудь фразу, которая, дойдя до последнего игрока, оказывается искажена до неузнаваемости. В результате, жители нагорья Новой Гвинеи не имели представления об океане, который находился в нескольких сотнях миль от них, и ничего не знали о белых людях, которые уже несколько веков высаживались на берега острова. Увидев белых, носивших брюки с ремнями, жители высокогорья стали строить предположения по поводу такой одежды, и одно из предположений гласило, что белые под одеждой прячут огромный пенис, обернутый вокруг талии. Некоторые члены племени дани полагали, что соседнее новогвинеиское племя жует траву, а руки у них срослись за спиной.

Таким образом, первые контакты с внешним миром стали травмой, тяжесть которой нам, живущим в современном мире, трудно представить. Жителей высокогорных районов, «открытых» Майклом Лихи в 1930-е годы, спустя пятьдесят лет расспросили об этом, и оказалось, что они отлично помнят, где были и чем занимались в момент первого контакта. Возможно, для современных американцев и европейцев самой близкой аналогией этому будет память об одном-двух наиболее значимых политических событиях, произошедших в наше время. Большинство американцев моего возраста помнят, как 7 декабря 1941 года услышали о нападении японцев на Перл-Харбор. Мы сразу же поняли, что эта новость несет грандиозные перемены и еще много лет наша жизнь будет не такой, как прежде. Но даже Перл-Харбор и начавшаяся затем война не оказали на американское общество столь значительного влияния, как первый контакт с внешним миром — на жителей горных районов Новой Гвинеи. В тот день их мир изменился навсегда.

Разведывательный отряд произвел революцию в материальной культуре высокогорья, познакомив местных со стальными топорами и спичками, превосходство которых над каменными топорами и палочками для добывания огня трением сразу же стало очевидным. Миссионеры и власти, пришедшие вслед за разведывательными экспедициями, подавили прочно укоренившиеся у этих племен культурные практики, такие как каннибализм, многоженство, гомосексуализм и локальные войны. От некоторых других традиций племена отказались добровольно, предпочтя им новые. Но еще большую тревогу мог вызывать другой переворот, который коснулся взглядов жителей высокогорья на мироустройство. Они и их соседи перестали быть единственными людьми, ведущими единственно возможный образ жизни.