Третий шимпанзе

Первым ключом к тому, как зеленые мартышки передают эту информацию, стали наблюдения биолога Томаса Струсейкера за зелеными мартышками, живущими в кенийском национальном парке Амбосели. Он заметил, что зеленые мартышки по-разному обеспечивают свою безопасность при появлении хищников трех типов; в каждом из случаев мартышки издавали крики тревоги, настолько заметно отличавшиеся, что Струсейкер смог разобрать различия, не применяя никаких электронных устройств и не проводя сложного анализа. Когда зеленые мартышки встречают леопарда или представителя любого другого вида крупных диких кошек, самцы мартышек многократно и громко тявкают, а самки издают высокочастотное щебетание, при этом все остальные мартышки, находящиеся в пределах слышимости, торопливо лезут на дерево. Увидев хохлатого орла высоко в небе, зеленые мартышки издают короткое покашливание из двух слогов, и остальные обезьянки, услышав этот звук, смотрят в небо или бегут в кусты. Заметив питона или другую опасную змею, мартышка издает «щебечущий» крик, который заставляет прочих мартышек в окрестностях встать на задние лапы и осмотреть землю вокруг (чтобы увидеть, где змея). Начиная с 1977 года, супруги Роберт Сейфарт и Дороти Чени искали доказательства тому, что эти крики действительно выполняют различные функции, соответствующие предположениям, которые сделал из своих наблюдений Струсейкер. Порядок проведения эксперимента был следующим. Сначала они записывали на магнитофон крик обезьяны, функцию которого наблюдал ранее Струсейкер (например, «предостережение о леопарде»). Потом, через несколько дней, отыскав туже группу обезьян, кто-то один, Чени или Сейфарт, прятал в ближайших кустах громкоговорители и магнитофон, а другой начинал снимать обезьян кино- или видеокамерой. Через пятнадцать секунд один из двух ученых включал через динамики запись, а второй продолжал снимать обезьян в течение минуты, чтобы посмотреть, поведут ли себя мартышки в соответствии с предполагаемой функцией крика (например, заберутся ли на дерево, услышав в записи звук предполагаемого «предостережения о леопарде»). Оказалось, что воспроизведение «предостережения о леопарде» действительно заставляло обезьян забираться на дерево, тогда как на «предостережение об орле» и «предостережение о змее» они реагировали поведением, связанным с причинами, вызывающими эти предостережения в естественных условиях. Следовательно, замеченная связь между наблюдаемым поведением и криком об опасности была не случайной, и крики действительно выполняли те функции, о которых были высказаны предположения в результате наблюдений.

Тремя криками, которые я упомянул, словарный запас мартышек вовсе не исчерпывается. Помимо этих громких и часто применяющихся сигналов об опасности существует по меньшей мере три менее «строгих» сигнала тревоги, которые используются реже. Первый издается при появлении павианов и заставляет услышавших его зеленых мартышек насторожиться. Второй является реакцией на млекопитающих типа шакалов и гиен, которые лишь изредка охотятся на зеленых мартышек, и заставляет обезьян бросить взгляд на появившееся животное и на всякий случай медленно двинуться в сторону дерева. Третий из менее «строгих» сигналов тревоги относится к появлению незнакомых людей, и после него зеленые мартышки тихонько перебираются в сторону зарослей или залезают на вершину дерева. Тем не менее предполагаемые функции этих трех менее тревожных криков остаются неподтвержденной гипотезой, поскольку их еще не проверили с помощью экспериментов с применением звуковоспроизводящей техники.

Когда зеленые мартышки общаются друг с другом, они издают хрюкающие звуки. Даже ученым, многие годы слушающим голоса зеленых мартышек, эти хрюканья социального характера на слух кажутся одинаковыми. Когда эти звуки записывают и демонстрируют в виде частотного спектра на экране прибора для анализа звука, изображения выглядят одинаковыми. Только когда спектры измерили точнейшим образом, Чени и Сейфарт выявили (и то не во всех случаях!) различия между хрюканьем, характерные для четырех социальных контекстов: при приближении к доминантной обезьяне, при приближении к подчиненной обезьяне, при наблюдении за другой обезьяной, и тогда, когда обезьяна заметила чужую стаю.

Воспроизведение хрюканья, записанного в этих четырех разных ситуациях, заставляло обезьян вести себя несколько по-разному. Так, например, они смотрели в сторону громкоговорителя, если воспроизводимое хрюканье принадлежало «приближающейся» доминантной обезьяне, тогда как в случае, когда воспроизводился звук, контекстно соответствующий ситуации «вижу другую стаю», мартышки смотрели в ту сторону, куда были обращены громкоговорители. Дальнейшее наблюдение за обезьянами в естественных условиях показало, что сами эти крики также вызывают слегка различное поведение.