Третий выстрел

Главный недостаток всех итальянцев, размышлял Славянин, паркуя старенький «мерседес» в одном из переулков Болоньи перед знаком «стоянка запрещена», – это то, что все они считают себя чертовскими хитрецами. Ну какие они хитрецы? Взять, к примеру, Джанджильберто. Он, с этой своей затеей выпросить деньги и с вечными «пулями», возомнил себя прямо гением криминала. А сам просто обыкновенный идиот. Потому что только идиот нанимает профессионала класса Славянина и при этом вешает ему на уши лапшу про месть обманутого мужа. И – только-чтобы-припугнуть-вероломную-жену – заставляет сделать телефонный звонок, который сам по себе тянет лет на пятнадцать, и при этом хочет отделаться какими-то вшивыми пятью тысячами евро. Да нет, он просто лох, этот Джанджильберто. Наняв Славянина, он совершил крупнейшую ошибку. Сделав блестящую карьеру снайпера, просто так с поля боя не бегут. Просто так не водят за нос «голубые каски» и военную полицию половины мира. Просто так не приезжают в Италию порожним рейсом на грузовике, груженном героином. И просто так не становятся Славянином в этой говенной стране, если не имеют шаров в запасе! Славянин закурил сигарету и расплылся в довольной усмешке. Ему хватило двух телефонных звонков и одной беседы с нужным человеком в баре Маймоне, который он планировал со временем сделать своей штаб-квартирой, чтобы составить себе полную картину дела. И решение пришло само собой: зачем довольствоваться пятью тысячами, если можно получить раз в двадцать больше? Славянин погасил сигарету и с улыбкой потрогал пистолет во внутреннем кармане куртки. Трастевере – район пустынный, он оживает только к вечеру. Идеальный сценарий, чтобы все сделать спокойно и наверняка. Славянин терпеть не мог спешки и всяких импровизаций. Ему нравилось все делать спокойно и наверняка. Он никогда не спешил. Закурив еще сигарету, он стал ждать.

XIV

– Ты уверен? – тихо спросила Лаура, когда Джанджильберто парковался напротив банка.

– Я же тебе сказал, – нежно прошептал он, беря ее за руку, – я с тобой, я тебя не брошу!

– Тогда… я пошла…

– Иди, сокровище мое, и ни за что не поддавайся панике. Войдешь, поднимешься, пройдешь контроль, перекинешься парой слов со служащими и выйдешь… все максимально спокойно, без спешки… поняла?

Но Лаура уже вышла из машины, и, чтобы привлечь ее внимание, Джанджильберто вынужден был высунуться в окошко:

– Ты забыла…

Лаура вернулась, взяла сумку для ноутбука и перекинула ее через плечо. Сумка была пустая: она служила оправданием неожиданного визита директрисы. И в нее Лаура намеревалась положить деньги.

Пересекая улицу, она подумала, что ближайшая проверка счетов предвидится не раньше конца месяца. Может, если заложить или продать дом, удастся заделать финансовую брешь и ликвидировать долг. А нет – она теряет все, но зато обретает Карло. Но в самом дальнем закоулке сознания шевелилась мысль, что жизнь ее была бы совсем другой, если бы этот нежеланный ребенок не путался под ногами.

XV

В конце моста Тестаччо есть маленький бар, настолько захудалый, что никто из присутствующих не стал возражать, когда огромный литовец, усевшись за столик под открытым небом, вытащил кларнет и начал импровизировать. Даже управляющий, толстый румын в засаленном переднике, слушал с удовольствием, а потом даже подошел представиться и принес кофе, мороженое и шоколад для Карло и огромную миску объедков Маме Ирине. Получив разрешение Витаса, псина быстро приговорила обед под восхищенные и любопытные взгляды честной компании.

– А ты хорошо играешь, – сказала Адриана.

Витас пожал плечами:

– Раньше этим я прилично зарабатывал, а теперь…

– Больше не выходит! – с горечью констатировала она.

– Да нет, просто становится все труднее. Вы, итальянцы, меняетесь. Раньше вы все время смеялись, а теперь все какие-то ощеренные. Охренелые какие-то, и движения у вас резкие, торопливые. Иногда мне кажется, что я попал в Россию…

– Ты русский? – спросил Карло.

– Чуть-чуть. Я родом из Литвы.

И Витас заговорил о своей далекой родине. О высоких и массивных, как деревья, мужчинах и тонких светловолосых женщинах, впрочем, иногда тоже сильных и рыжих, как Адриана.

– Во мне силы мало, – с откровенностью прошептала она.

Но Витас ее не слышал или притворился, что не слышит, и продолжал рассказ о кабанах в заснеженных лесах, о русских, которые раньше были хозяевами, а потом их прогнали, а тех, кто был русским наполовину, как Витас, стали считать неполноценными полукровками.

– И я сказал себе: Витас, что тебе делать там, где тебе все говорят, что ты иностранец на своей родине? И я уехал. Один. А потом встретил эту глупую псину с большим носом и большим сердцем, такую же сиро́ту, как я…

– Сироту́, – поправил Карло, который попросил и получил второе мороженое.

– Сироту, как я, – продолжал Витас, – и дорога сразу стала легче! С тех пор так и путешествуем вместе. Сегодня здесь, а завтра – кто знает? Но придет день, когда Витас и Мама Ирина найдут свою деревню, свой дом и свою хозяйку…