Трэвис

Закрыв за собой дверь своей комнаты, я направилась к лестнице. В коротком черном коктейльном платье, я чувствовала себя необычайно обнаженной. Хотя, если хорошенько подумать, платье было не более узким, чем шорты и майки, которые я носила регулярно. Ну, кроме моей почти полностью обнаженной спины, зашнурованной тремя перекрещивающимися завязками.

Я купила платье на распродаже в магазине одежды «Мэнди» на Главной улице Пелиона. Даже с большой скидкой это было расточительно. Но, когда я надела его, оно показалось мне одновременно смелым и каким-то образом моим, хотя я никогда в жизни не носила коктейльное платье. Единственным событием, на котором я присутствовала, и которое можно было бы классифицировать как коктейльную вечеринку, был светский час здесь, в гостинице «Желтая шпалера», где тюремный самогон подавался в красных стаканчиках.

Хозяйка, сама Мэнди, зашнуровала для меня завязки, и когда я спросила ее, не слишком ли это откровенно, она улыбнулась и сказала, что нет, я выгляжу первоклассно. Возможно, она просто пыталась продать мне платье, но она казалась такой доброй и искренней, что я ей поверила.

Мои волосы были длинными и распущенными, локоны были укрощены большим количеством мусса, который я одолжила у Кларисы. Кончики щекотали голую кожу поясницы.

Я обогнула лестницу и увидела Трэвиса, стоявшего ко мне спиной. Я медленно ступала на каблуках, которые не привыкла носить, и, хотя была практически беззвучна, Трэвис обернулся, как будто почувствовал мое присутствие. И его тело стало совершенно неподвижным. Его взгляд скользнул вниз по моему телу, и я увидела, как его горло дернулось, когда он сглотнул. В темно-серых брюках, белой рубашке и сине-сером узорчатом галстуке он выглядел еще великолепнее, чем обычно. Он явно подстригся, что делало его более уязвимым, что я не могла точно объяснить.

Время замедлилось, растягиваясь, как сладкая розовая ириска, которую я видела в витрине кондитерской в прибрежном городке, где мы с Истоном остановились пообедать перед прибытием в Пелион. Наши взгляды встретились, когда я преодолела последнюю ступеньку и спустилась вниз, чтобы встретить Трэвиса там, где он стоял. Его лицо было таким серьезным, почти ошеломленным, что мое сердце бешено заколотилось.

— Достаточно кожи? — прошептала я со странной заминкой в голосе.

Он улыбнулся почти ласково, улыбкой, которую я еще не видела у этого человека, моего друга. Моего временного друга. Он снова опустил глаза и несколько мгновений молчал. Когда его глаза встретились с моими, он просто сказал:

— Ты идеальна.

Дыхание вырвалось у меня изо рта. Я задержала его на мгновение, ожидая ответа Трэвиса. Что-то ощущалось между нами, что-то более легкое и горячее, чем сладкая ириска, которая только что возникла в моем разуме. Это ускорило мое сердце. Это рассеяло страх по моему телу.

— Так ты думаешь, Гейдж одобрит? — спросила я.

На его лице появилось забавное выражение. Он на мгновение отвел взгляд, а когда снова посмотрел на меня, его губы дрогнули.

— Он дурак, если этого не сделает. Поехали, Хейвен из Калифорнии.

Я услышала болтовню и звуки других людей, спускающихся по лестнице — другие гости, остановившиеся в гостинице «Желтая шпалера», спускались на светский час.

— О! Пока. Повеселитесь, — сказала Крикет, выходя из-за угла и замечая нас. Я улыбнулась ей, а когда оглянулась на Бетти, Клариссу и Берта, которые остановились у подножия лестницы, обе женщины выглядели зачарованными, их глаза были прикованы к нам. Как будто мы были их детьми, и они смотрели, как мы уходим на выпускной бал. Бетти шепнула Берту на ухо, как будто рассказывала о нашем отъезде.

— Я думал подарить тебе цветы, — сказал Трэвис. — Но решил, что женщина-цветочница, такая, как ты, предпочитает, чтобы живые существа сохраняли свои корни.

Я улыбнулась, очарованная его внимательностью и точностью.

Когда Трэвис открыл передо мной дверцу грузовика, я оглянулась через плечо и увидела, что Истон стоит у окна своей комнаты и смотрит нам вслед с беспокойством, сжимая в кулаке ткань занавески. Трэвис помахал ему рукой, одарив чересчур демонической улыбкой, которую любил использовать, чтобы изводить Истона. Смех застрял у меня в горле, но я притворилась, что не замечаю этого.

— Итак, я не спросила, чему посвящен этот благотворительный сбор средств, — сказала я, когда мы выехали на главную дорогу, озеро сверкало под заходящим солнцем и посылало блики света в кабину его грузовика.

— Думаю, это для какого-то вида животных. Семья Бьюкененов всегда пытается спасти тот или иной исчезающий вид.

Мое сердце растаяло.

— Как великодушно.

Конечно, они использовали свое — насколько я поняла — значительное богатство для спасения животных. Гейдж был само совершенство. Само собой разумеется, что его семья тоже была идеальной.

С другой стороны, я не поддерживала всей этой философии яблока, падающего недалеко от яблони. Если бы я это сделала, то чувствовала бы себя довольно безнадежно в отношении своих будущих перспектив. И Истон тоже, если уж на то пошло.