Трэвис

Ее глаза заблестели, и она усмехнулась.

— Да, — сказала она. — Вот именно. — Мы смотрели друг на друга несколько мгновений, и это странное чувство снова вспыхнуло у меня в груди. Я поднял руку, чтобы отмахнуться от этого, когда подошла Бетти.

— Все, я хотела бы представить вам нашего последнего резидента, — сказала Бетти, поставив опустевший кувшин с самогоном и хлопнув в ладоши. — Шериф Трэвис Хейл. — Она махнула рукой в мою сторону, и я оглядел приветственные лица, все, кроме одного, конечно. — И теперь у нас полный зал, — сказала она. — Все шесть гостевых комнат заполнены. Разве это не волнующе?

В дополнение к Истону, Хейвен и мне, список гостей составили еще трое. Там была уже печально известная Крикет — женщина с белыми волосами, в спортивном комбинезоне, а рядом с ней Кларисса, поразительная женщина с черными как смоль волосами и аквамариновыми глазами, работавшая продавцом на фестивале голубики, где она предсказывала судьбу и продавала кристаллы дуракам и хиппи (описание ее клиентов было моим — неизбежно правильным суждением, а не частью представления Бетти). Хотя, стоит признать, было жутко, когда Кларисса понимающе улыбнулась мне, как будто прочитала мои мысли.

А потом был Берт, слепой человек, приехавший в город в экспедицию по наблюдению за птицами.

— Вероятно, более уместно назвать меня слушателем птиц, — сказал он, его темно-коричневая кожа сморщилась в уголках глаз.

Бетти положила руку мне на плечо, наклоняясь ближе.

— Берт стал птицей... о боже, о боже, — сказала она, нахмурившись, ее веки затрепетали, как и раньше наверху, два пальца ударили ее по лбу, как будто пытаясь что-то стряхнуть.

— Энтузиастом, — подсказала Крикет.

— Нет, нет, — ответила Бетти, выглядя расстроенной, постукивая сильнее. — Ну, да, но нет.

— Поклонником, — вставил Берт.

Она резко выдохнула, улыбаясь.

— Да! Это оно. Берт стал поклонником птиц после самого удивительного поворота событий, — сказала она. — Он потерял волю к жизни после потери зрения. Видите ли, это было очень неожиданно, и он плохо приспосабливался.

— Однажды ночью я до одури напился, — нетерпеливо вставил Берт.

— Он поднялся на верхний этаж своего многоквартирного дома и вылез из окна в конце коридора, — продолжила Бетти.

— Я стоял на этом выступе, ветер дул мне в лицо, вокруг меня не было ничего, кроме тишины, — сказал Берт, легко подхватывая рассказ. — Было раннее утро, и на моей тихой улице еще не проснулась ни одна душа. Внезапно какая-то птица начала петь. Самую милую песню, которую я когда-либо слышал. Мне казалось, что эта птица пела только для меня. Я вернулся внутрь, и мгновение спустя пение птицы стихло, и я услышал шелест крыльев, поднимающихся обратно в небо. — Его глаза наполнились слезами, как будто он услышал это прямо сейчас. — Она спасла мне жизнь, — тихо сказал он. — Спасла мне жизнь.

Несмотря на странность всей этой ситуации, я почувствовал, как у меня в горле образовался небольшой комок.

— Берт до сих пор не определил, что это была за птица, — добавила Бетти. — Но когда-нибудь он это сделает, — тепло сказала она.

Берт улыбнулся в ее сторону.

Еще там была трехногая кошка, развалившаяся на пуфике, потому что, конечно, почему бы ей там не быть.

— Это Клавдия. К-Л-А-В-дия, — произнесла Бетти, хихикая, когда она, очевидно, заметила, что я смотрю на кошку. — Понял? К-Л (Clawdia — claw — коготь).

— Я понял, Бетти, — заверил я ее. — Это... умно.

Полный дом эклектичных неудачников. И теперь я был одним из них.

Бетти повернулась и заговорила с Клариссой, поэтому я слегка наклонился к Хейвен.

— Под моим окном есть могила.

— Я знаю, — сказала она. — Я увидела ее несколько дней назад, когда шла на пристань. Бетти говорит, что там похоронен старый амбарный кот. — Она сделала паузу, и мои плечи расслабились. Бетти сказала мне то же самое. — Хотя кто называет кота Бобом Смитерманом?

— Этот самогон становится лучше с каждым стаканом, — сказал Берт, отвлекая мои мысли от предполагаемого амбарного кота по имени ... Боб?.. Смитерман?.. с огромным надгробием под окном моей спальни. Может быть, мне стоит позже проверить базу данных полицейского управления и выяснить, звали ли покойного мужа Бетти Боб.

Крикет кивнула.

— Так и есть. Хотя, конечно, то, что он не сделан в унитазе, означает, что ему чего-то не хватает.

— Мы все благодарны за это, Крикет, — отметила Хейвен.

— Ты так думаешь? — спросила Крикет, поворачиваясь к ней. — Но я говорю тебе, что вкус намного лучше, когда избыток бактерий способствует процессу брожения. — Она постучала себя по голове. — Тюремная наука.

— Тебе следует написать об этом книгу, — предложила Кларисса, понимающе подмигнув ей.

— Я пишу, — ответила Крикет. — Она почти закончена. Хочешь прочесть?

— Боже, нет.

Крикет рассмеялась, хлопнув себя ладонью по колену.