Трэвис

— О, он бы оставил, и он оставил, — сказала она, ее слезы остановились, когда она постучала пальцами по столу, длинные ногти издавали резкие щелкающие звуки. Постукивание, постукивание, постукивание. Я хотел зажать уши ладонями и заставить этот звук прекратиться. Я хотел, чтобы мама остановила это. Плач. Крик. Постукивание. Было ощущение, что кто-то давит мне на грудь.

Мне было страшно и грустно.

Он не оставил меня.

Он любит меня.

Но я не плакал. Я был сильным, как мой папа, и не плакал.

Мама посмотрела на свой телефон, лежащий на столе рядом с ней, ее пальцы постукивали, постукивали, постукивали, все сильнее и быстрее.

— Но, может быть, я могу что-то сделать, — пробормотала она, ее губы подрагивали, но глаза оставались суженными.

Она схватила телефон и начала нажимать на кнопки, вызывая кого-то.

— Почему, мамочка? — прошептал я, мой голос срывался, умоляя дать ответ, отличный от того, который дала она. Я отчаянно нуждался в том, что имело бы смысл. — Почему он ушел?

Моя мама перестала набирать номер, подняла голову и посмотрела на меня. Она смотрела на меня несколько мгновений, прежде чем сказать:

— Потому что я второй сорт, Трэвис. Мы оба такие. И всегда были.

Было ощущение, что внутри меня что-то засохло и упало, как сморщенные яблоки, упавшие на землю на нашем заднем дворе. Они были тем, что никто не хотел.

Второй сорт. Второй сорт. Ты не более, чем второй сорт.

И второй сорт даже не заслужил прощания.

Глава 1

Трэвис

Озеро искрилось за деревьями, когда я толкнул открытые ворота моего брата, скрип ржавых петель нарушил тишину летнего вечера. К этому шуму быстро и громко присоединился скрип открываемой входной двери, и мои племянники — и несколько дворняг — выскочили из дома и помчались по склону двора, чтобы поприветствовать меня.

— Дядя Трэвис! Дядя Трэвис! — кричали в унисон мальчишки, их маленькие ножки стремительно несли их по склону, собаки лаяли и танцевали вокруг, виляя хвостами так, что любой взломщик с ножом или серийный убийца, ворвавшийся в дом, мог бы знать, что они более чем рады принять его в семью.

Я рассмеялся, когда Коннор и Чарли подбежали ко мне, наклонился и взял их на руки, по одному на каждую.

— А у меня два желудка! — объявил Коннор. — Мой папа так сказал.

— Это особенность Хейлов, — объяснил  я. — Так мы вырастаем большими и...

— А у меня, наверное, три желудка! — заявил Чарли, не желая отставать от своего близнеца.

Я с любопытством посмотрел на его живот и пощекотал пальцами его бок. Чарли взвизгнул от смеха. Собаки вились вокруг моих ног, и я уклонился от коричневой дворняги, которая, казалось, всегда ухмылялась. Я не доверял ей. Все, кто постоянно ухмыляются, были явно ненормальными.

— Ты когда-нибудь видел слона, дядя Трэв? — спросил Чарли.

— Не вживую...

— А как насчет медведя? — спросил Коннор.

— Слишком много...

— Слоны весят больше, чем автомобили!

— Медведи спят всю зиму! Это называется «спрячь свою нацию».

— Спрятать свою нацию? Что это вообще означает? — спросил я.

Коннор наклонился и закрыл рот рукой, громко «прошептав»:

— Это, скорее всего, его волосатая задница!

Затем оба мальчика разразились хохотом, их маленькие тела тряслись от смеха. Я тоже засмеялся, потому что, если вы были парнем, фраза «волосатая задница» была смешной, будь вам пять или больше тридцати. Или даже сто пятьдесят.

— Мальчики, — позвала Бри, выходя на улицу с шестимесячной Эвери на руках. — Дайте вашему дяде перевести дух, — она улыбнулась. — Привет, Трэвис.

— Бри, — я опустил мальчиков на землю, уловив легкий кивок Чарли в сторону Коннора, перед тем, как Чарли споткнулся. Я потянулся вперед и поймал его, прежде чем он ударился о деревянный пол крыльца.

— Ага! — торжествующе крикнул Коннор, сидя рядом со мной и держа в руках пачку жвачки, которую вытащил из моего кармана, пока я спасал его брата от ложного падения.

— Боже мой, да вы, мальчики, ниндзя, — сказал я, гордясь их скрытностью, и похвалил их обоих.

Они засмеялись, а Бри неодобрительно посмотрела на них, положив одну свободную руку на бедро.

— Не шарьте по карманам, вы двое, — она перевела взгляд на меня. — Я думала, ты должен быть представителем закона.

— Кто сказал?

— Видимо, жители Пелиона.

— А, точно. Теперь я вспомнил. Твоя мама права. Воровство в конечном итоге приведет к тюрьме.

Коннор выглядел слегка заинтригованным, и это выражение растаяло в невинности, когда он повернулся к матери.

— Можем взять немного жвачки? — спросил он очень серьезно, держа в руках доказательство своего преступления.

Уголок рта Бри дернулся.

— Можно ли, — поправила она. — По одной, — сказала она, и мальчики засветились одинаковыми улыбками, Коннор быстро взял жвачку себе и брату, а затем, кивнув матери, они скрылись в доме, крича: «Спасибо, дядя Трэвис», оживленно болтая о том, что похоже на замок Лего. Эти двое определенно компенсировали молчание моего сводного брата.