Трэвис

Я порылась в своем чемодане, открытом на полке под окном. У меня была строгая политика «не распаковывать вещи», политика, которая отбивала охоту устраиваться или чувствовать себя слишком комфортно на одном месте, но, к сожалению, поощряла постоянно мятый гардероб.

Будет ли синий выглядеть так, будто я слишком старалась?

Ты слишком стараешься, Хейвен.

Фыркнув от досады на себя, я натянула синий сарафан через голову, разглаживая складки так хорошо, как только могла.

Раздался стук в мою дверь, и в ответ я улыбнулась, бросившись вперед, а затем остановилась, медленно открывая ее.

— Ты...

Это был мой брат.

— Рано. — Я замерла. — Привет, Истон. Думала, ты уже ушел на работу.

Он вошел и бросился на мою кровать.

— Нет, сегодня мне не придется работать до полудня.

— О, — сказала я, медленно закрывая дверь. — Ладно. — Я взглянула на часы. Если Трэвис был пунктуален, то постучит в мою дверь через десять минут. — Тебя не было дома, — сказала я брату, прислонившись бедром к пустому комоду. — Где ты был все это время?

Его взгляд странно переместился, и мое сердце упало.

Что, черт возьми, задумал мой беспокойный братец?

Он поднял руку.

— Я не причиняю неприятностей, — сказал он, как будто прочитав мои мысли, что было нетрудно, поскольку обычно именно этот вопрос сопровождал мой хмурый вид. Я расслабила лицо. — Я работал волонтером в местной пожарной части, — сказал он с необычно застенчивым выражением лица.

— Что? Почему ты мне не сказал?

Истон сел и пожал плечами.

— Огонь... ты знаешь. Больная тема. — Мое сердце пропустило удар, и что бы ни было на моем лице, он опустил глаза, взялся за край одеяла и лениво потер его между пальцами. — Послушай, — сказал он, снова поднимая глаза. — Я думаю, ты должна кое-что знать об этом полицейском. Том, кто живет здесь сейчас.

Я выдохнула.

— Он шериф. И я уже знаю, Истон. Он мне сказал.

У Истона хватило такта поморщиться.

— Он сумасшедший, Хейвен. Типа настоящий сумасшедший. Он наставил на меня пистолет!

— Тебе повезло, что он не застрелил тебя! Господи, Истон, почему? Почему ты делаешь такие вещи? Они причиняют людям боль. Они разрушают отношения. Семьи.

— Может быть, он должен поблагодарить меня за то, что я разоблачил его подругу-изменщицу, которой она и является. — Он стремился к смелости, но промахнулся, вместо этого достигнув пересечения угрюмого и незрелого.

— Мне кажется, ты упускаешь главное. И я очень сомневаюсь, что ты получишь благодарность от Трэвиса Хейла в ближайшее время.

Он снова посмотрел вниз, потирая ткань.

— Я знаю, что ты с ним общаешься. Что кажется подозрительным, учитывая, что он, очевидно, думает обо мне.

— Он должен считать меня виновной по умолчанию? Из-за твоего неудачного выбора?

Истон снова пожал плечами, что вызвало вспышку гнева.

Если он понимал, что его действия могут оказать на меня негативное влияние, почему он продолжал вести себя так же снова и снова?

Боже, он оставил след хаоса на нашем пути. Мы оставили все эти места позади. Мы были вынуждены оставить эти места позади.

— Только будь с ним поосторожнее, — сказал он. — Серьезно. Что-то не так с этим парнем. С ним определенно что-то не так. — Он встал, и, хотя он регулярно раздражал и расстраивал меня, мое сердце смягчилось, когда он наклонился и поцеловал меня в щеку, взяв мои руки в свои, ожоги на его ладонях были напоминанием о том, как он боролся, чтобы спасти единственное, что было ему знакомо и было — в прямом и переносном смысле — изуродовано шрамами.

Глава 13

Трэвис

Дверь распахнулась, и на пороге появилась Хейвен в голубом сарафане и белых босоножках, с волосами, заплетенными в косу, перекинутую через плечо.

Она выглядела молодой, свежей и такой красивой, что у меня перехватило дыхание.

Неужели я действительно задавался вопросом, красива ли эта девушка?

Она не была королевой бала, это правда. Она была более вневременной. Боттичелли. Афродита. На ум пришла Елена Троянская.

Я был почти сбит с толку, как будто она могла как-то надуть меня, и я не знал, как, знал только то, что мое первое впечатление было совершенно ошибочным.

Я улыбнулся.

— Готова?

Выйдя на улицу, она забралась в мой грузовик, и я выехал со стоянки на дорогу, ведущую к ярмарочной площади, где проходил фестиваль.

Утро было ясным и солнечным, мерцание света плясало на озере, ни облачка на ясном голубом небе.

И хорошенькая подруга в сарафане, открывавшем ее стройные загорелые ноги и гладкие плечи, сидела рядом со мной, сложив руки на коленях.

Я прочистил горло.

— Собираюсь рискнуть и предположить, что ты веган? — я приложил все усилия, чтобы придать этому слову то же ужасающее презрение, с каким мог бы произнести обвинение в поклонении дьяволу.