Тревожная кнопка

— Ну… Это… Он меня подкармливал… Не едой, конечно.

— И за какие заслуги?

— Ну… Так… — Юля склонила голову еще ниже, словно разоблаченный предатель.

— Информация? — подсказала Светочка, деликатно не используя более подходящее слово «стук».

— Вроде того.

Теперь понятно, почему ее не было в книге подучетников. Никита своих агентов нигде не светил. Поэтому и отреагировал спокойно, узнав, что она его разыскивала.

— Ладно, иди.

— Ну вы ему там передайте… Насчет долга.

* * *

И снова разговор проходил при закрытых дверях. Но теперь ничего не ломалось. Дверь закрыл дежурный по изолятору временного содержания, оставив задержанного Никиту и его гонителя Бойкова наедине. Третьей была мелодия, влетавшая с улицы через маленькое окошечко кабинета для допросов. «Свет уходящего солнца…»

— Да не предлагал мне Серега ни хрена! Какой еще хлеб?! — возмущался Никита, морщась от боли в животе. Проглоченные купюры никак не хотели перевариваться.

— Седых слышал разговор. Из сортира.

— Да что он там слышать мог?! Его и на опорном не было! Ерунда какая-то…

— Ерунду у тебя в гараже нашли. Белого цвета. Много ерунды. Лет так на пять. Или тоже не твое?

— Мое, врать не буду. Но с Серегой лажа какая-то. Зачем мне такие заморочки?! Эспумизана нет?

— Чего?

— Или угля активированного? Кишки выворачивает.

— А-а-а… Не ношу. Мойте деньги перед едой.

Никита грязно выругался. Мат, согласно последним научным данным, неплохая анестезия.

— Полегче, — Бойков показал на висящую в углу камеру слежения, — нехорошо ругаться при потусторонних людях… То есть Седых тебя оговаривает? Так?

— Подставляет, козел.

— А смысл?

— У нас с ним, вообще, не очень. Да и знаю про него до хрена…

— Например?

— Сам на арбузах и таджиках крутился… Он денег должен.

— Тебе?

— Сантане… Знаешь такого?

— Да как не знать. Музыкант… Шутка. Первый парень на деревне. Только с чего должен? Сантана с генералами дружбу водит, а не с участковыми.

Никита снова поморщился, огляделся:

— Слушай, дай я на пол лягу? Легче будет. Крутит по-черному.

— Ну ложись, если хочешь, — Бойков поглядел на грязный линолеум, — здесь все свои.

Никита не переживал по поводу грязи. Форма теперь не скоро пригодится. Он прилег на правый бок, подставил под голову руку, напоминая путника, вернувшегося из дальних странствий и рассказывающего о своих похождениях. Не хватало только трубки и бокала с вином. Дежурный, через монитор наблюдавший за обстановкой в кабинете, слегка офигел.

— Я, короче, когда «крузера» взял, Вовке обмыть предложил. Мы с ним тогда еще не конфликтовали. Поехали в кабак. Бухнули, закусили. Когда вышли, он порулить попросил. Стали с парковки выезжать, он «реверс» с «драйвом» перепутал, газанул и в «мерседес» сантановский въехал. Прилично так. Сантана с охраной выскочил, давай разбираться. Хотел ГАИ вызвать. Вовка тогда на служебку претендовал, любой прокол и — никакой хаты. А тут вообще увольнением грозило из-за политической ситуации. Переаттестация, все такое. Договорились без протокола. За полгода Вовка возмещает ущерб. Там где-то тысяч на семь. Баксов. Удачно въехал.

— Возместил?

— Да какое… Бегал, занимал у всех.

Никита перевернулся на спину, подложив ладони под затылок. Теперь он походил на загорающего туриста. Только коктейля не хватало и зонтика над головой.

— А скажи-ка, дорогой мой человек… Он знал, что ты кокаин припрятал?

— Открыто я не говорил, не идиот же… Серега Михалев врубиться мог. Он видел, как я протокол оформлял.

— Н-да… — встал со стула Бойков, — славный у вас коллектив. Хотя не только у вас. Чувствую, придется фабрику открывать. По производству осиновых колов.

— Да ладно, не строй из себя безгрешного… Слушай, — Никита скосил глаза, — а Светка тоже ваша?

— Какая Светка? — автоматически прикинулся дурачком Николай Васильевич.

— С которой ты в кабак ходил… Родионова.

— Ах, эта… С какого перепугу она наша?

— Ну мало ли… Это я ей предложил тебя охмурить. Хотел узнать, копаете вы на меня или нет.

— А на хвост мне, случайно, не падал? На «крузере».

— Было… Убедиться хотел, что она чистая.

— То-то она меня обломила… Зараза… Встречный вопрос. Наркоманку зачем в Зареченск отправлял?

— Что за наркоманку?

— Юлю. Рыжую, сутулую.

Никита привстал с пола:

— А ты какую траву куришь?

* * *

— Он спросил, какую траву я курю… Поэтому завтра же пиши рапорт на увольнение. Скажи, что нашла хорошее место в зареченском филиале «Газпрома» — замначальника охраны, там ждать не будут ни дня.

— По закону перед увольнением надо отработать два месяца.

— Ты — вне закона. Для тебя он не писан.

Разговор происходил в салоне Колиной «девятки». Покончив с Сапрыкиным в изоляторе, он тут же связался с разведчицей и назначил конспиративное свидание.

— Послушай, Коль… Я все время о Никите думаю.

— В каком смысле думаешь?

Злая волшебница «Ревность» уколола Колю копьем в пятку.

— Да, конечно, он службу в бизнес превратил. Но дать наводку, чтобы напарника убить? Пускай даже проблемного напарника… Мы с ним на заявку ездили. Ту, где муж жену ножом… Никита имел полное право стрелять, а он даже пистолет не доставал.