Тревожная вахта

— Возможно. Однако не надо спешить. Прочитаю-ка я эти бумаги ещё раз.

«Опять бумаги, — невесело подумал я, глядя на груду папок. — Ехал от бумаг и приехал опять к ним…»

Я даже вздохнул легонько. Астахов, вероятно, расценил это по-своему. Посмотрел на меня и произнес сочувственно:

— Ничего, Осип Осипович. Будем думать, будем искать.

В голосе его впервые прозвучала теплая человеческая нотка. Но только на одну секунду. Голос его сразу же стал прежним. Условившись о новой встрече, майор сухо и официально простился со мной.

ЗАДАЧА С ТРЕМЯ НЕИЗВЕСТНЫМИ

Следующий день был богат самыми различными событиями, которые если и не приблизили нас к цели, то, во всяком случае, дали в наши руки некоторые нити.

С самого утра я засел в штабе флота, просматривал по совету Астахова отчеты, рапорты и сводки за последние две недели. В этих документах говорилось о выполнении боевых задач, об атаках торпедных катеров и подводных лодок, о постановке мин, о наших и немецких потерях. Я читал с интересом, тем более, что встретил несколько знакомых фамилий.

И вот в моих руках оказался рапорт командира большого охотника старшего лейтенанта Задорожного. Старший лейтенант довольно пространно писал о том, как его катер, находясь в дозоре, обнаружил немецкую подводную лодку. Случай сам по себе ничего особенного не представлял. Но дальше Задорожный сообщал нечто необычное.

«В тот момент, когда я вышел в атаку, — писал он, — гидроакустик доложил, что звук лодки, находившейся в подводном положении, неожиданно разделился. Создалось впечатление, будто действуют две лодки. Одна уходила на норд-вест, вторая — в противоположную сторону. Я застопорил ход, чтобы разобраться в обстановке. Через две минуты сигнальщик обнаружил перископ по левому борту. Я вышел в атаку и произвел бомбометание. На поверхности появилось небольшое соляровое пятно, и всплыла бескозырка. Меня удивило, что атакованная нами „лодка“ вела себя пассивно, не пыталась даже свернуть с курса. Погрузилась она на незначительную глубину. По моему мнению, немцы использовали какой-то небольшой самодвижущийся аппарат, имитирующий шум работы настоящей лодки. Сделано это для того, чтобы отвлечь преследователей от истинной цели…»

Отложив рапорт Задорожного, я задумался. Немцы — мастера на всякие хитрости. За время войны они преподнесли нам немало сюрпризов. Вот и ещё один. Правда, значительной пользы фашистам эта хитрость не принесет. Командиры наших кораблей уже оповещены об этой новинке, и второй раз такой фокус немцам не удастся.

Но что это за аппарат, скрытно движущийся под водой? Для какой ещё цели можно его использовать?

Я начал набрасывать карандашом контуры аппарата, каким он мне представлялся. Потом, спохватившись, что рисую на рапорте Задорожного, взял резинку, намереваясь стереть свое марание. И тут в глаза мне бросилась дата, стоявшая под документом.

Рапорт Задорожного был подан в тот день, когда исчез рыбак Кораблев.

Это совпадение показалось мне столь важным, что я сразу забыл о неведомом аппарате, который применили немцы. Больше я не вспоминал о нём. И кажется, зря. Не берусь утверждать категорически, но этот самый аппарат мог бы натолкнуть меня на верную мысль. Можно было бы избежать жертв… Впрочем, как знать. Всегда легче рассуждать задним числом.

То, что я обратил внимание на совпадение дат, принесло нам большую пользу. Я внимательно прочитал рапорт ещё раз. Разыскал на карте точку, где произошла встреча БО с подводной лодкой, и убедился, что Задорожный обнаружил лодку всего в двадцати милях от рыбачьего поселка, И ещё одна деталь: старший лейтенант атаковал лодку через четыре часа, после того как Кораблев вышел в море.

Сразу же сам по себе возник вопрос: что делала лодка в этом пустынном районе? Ответ мог быть только один — она приходила за Кораблевым. Он отошел подальше от берега на своем карбасе, был принят на борт лодки и бежал на ней. Ничего другого предположить я не мог.

Кто такой Кораблев и почему он бежал за линию фронта, в этом должен разобраться Астахов. (Кстати, я вспомнил, что папку с делом рыбака майор отложил вправо и намеревался прочесть бумаги ещё раз.)

Я хотел снять телефонную трубку и поговорить с Астаховым, но майор сам позвонил мне. Бывают же такие совпадения: звонок раздался буквально в тот момент, когда я протянул руку к телефону.

— Есть интересные новости! — сказал я, даже не успев поздороваться.

— У меня тоже, — ответил Астахов. — Но мы поговорим потом. А сейчас к вам просьба. Договоритесь, пожалуйста, с дежурным насчет катера. Нам нужно побывать в поселке. Жду на причале через два часа.

— Хорошо, — сказал я.

Майор сразу же повесил трубку.

Я был очень возбужден, и эти два часа пролетели незаметно. Быстро договорился с дежурным. Помнится, он посоветовал мне надеть сапоги вместо ботинок. Я сбегал в офицерское общежитие и взял сапоги из-под чьей-то койки, оставив записку, что скоро верну.

Небольшой катер, вооруженный пулеметом, покачивался возле причала. Мичман, командир катера, доложил мне, что к выходу в море готов.