Тревожная весна 45-го

Сам Васильков стоял рядом и наблюдал, как к столу подтягиваются остальные. Даже дремавший доселе Бойко резко поднялся и, опершись на освещенную столешницу, с интересом наблюдал за происходящим.

Склонившись над карточками, Иван поочередно рассматривал одну и ту же деталь то на одном бланке, то на другом. Через минуту он переключился на вторую деталь, затем на третью…

Все в напряжении ожидали вердикта.

Наконец, Старцев выпрямился, посмотрел на подчиненных и вымученно улыбнулся:

— Точно, братцы. Карточки-то у бандитов — фальшивые.

* * *

— …В сорок втором буханка ржаного хлеба на рынке стоила сто пятьдесят — двести рублей. А сейчас отдай триста или проходи не мешай, — недовольно ворчал Бойко.

Горшеня возражал:

— Зато цены на водку пошли вниз. В сорок втором мы обмывали мою первую офицерскую звездочку. На рынке цена пол-литры доходила до четырехсот рублей. Сейчас можно сторговаться за двести пятьдесят…

Это был даже не спор, а ленивый треп ради убийства времени. Для соблюдения процессуальных норм и абсолютной уверенности в том, что найденные при бандитах карточки поддельные, требовалось заключение специалистов-профессионалов. И час назад, сразу после самостоятельного изучения карточек, Старцев позвонил на Московскую печатную фабрику Гознака и договорился о встрече с руководством ночной смены для помощи в проведении экспертизы.

Оставив на всякий случай в Управлении возле телефона заместителя и еще пару сотрудников, Старцев, Бойко, Горшеня и Васильков запрыгнули в дежурную машину и быстро домчались до улицы Мытной. На проходной предъявили охранникам удостоверения и в сопровождении одного из них прошли в небольшое помещение с толстыми стальными решетками на окнах. Далее без специального пропуска проход был запрещен.

Вскоре в помещении появился дежурный технолог — пожилой мужчина с острой седой бородкой и цепким взглядом. Поздоровавшись, он выслушал Старцева, взгромоздил на нос массивное пенсне и осмотрел привезенные карточки. Затем, предложив подождать четверть часа, скрылся за металлической дверью. Сначала Старцев и все остальные прохаживались вдоль крашеных стен и читали яркие плакаты четырех Государственных военных займов с образцами облигаций. На одном из таких плакатов был изображен знаменитый красноармеец со знаменем в одной руке и винтовкой в другой. Он поднялся в атаку, увлекая за собой товарищей. Внизу кроваво-красным шрифтом значилось: «Покупайте облигации Государственного военного займа 1942 года!» А еще ниже мелким шрифтом было написано: «Главный художник Московской печатной фабрики Иван Иванович Дубасов». Изучив скудный интерьер комнаты, сотрудники МУРа уселись на две деревянные лавки и молча закурили. Ну а после кто-то посетовал на разгул цен, и понеслось…

— …А хлеб? — настаивал Бойко. — В сорок втором буханку ржаного Варька покупала на рынке за сто пятьдесят — двести. А сейчас отдает триста!

— Ну а что ты хочешь, Олесь? Цены выросли из-за войны, ведь большую часть заводов и фабрик переориентировали на военные нужды, — спокойно парировал Старцев, желая прекратить пустую болтовню. — Зато нормированные товары по карточкам практически не подорожали, это подтвердит и твоя супруга Варя. И отпуск их производится строго по графику. Это тоже надо понимать…

Кажется, он хотел добавить что-то еще, но протяжно скрипнула тяжелая бронированная дверь. В помещение вернулся дежурный технолог.

Отыскав взглядом Старцева, он подошел к нему и вернул карточки со словами:

— Это подделка. Выполнена качественно и довольно профессионально с использованием наборного шрифта и заводского оттиска.

— Вы в этом уверены? — на всякий случай переспросил Иван.

— Абсолютно. Никаких сомнений. Однако при внешней аутентичности стопроцентного совпадения изготовителю этих подделок добиться не удалось. Вот, к примеру, — технолог склонился над бланком карточек, — здесь явное несовпадение линий. А здесь набор отличается от оригинала. Но идентифицировать эти детали способен только специалист.

— Благодарю вас, — пожал ему руку Старцев. — Вы оказали нам огромную помощь.

Попрощавшись с пожилым технологом, оперативно-следственная группа покинула фабрику и села в поджидавшую на улице машину.

— В Управление, — коротко распорядился Старцев. И, обернувшись, весело выдал: — Ну что, Саня? С боевым крещением! Я всегда знал, что у тебя орлиное зрение и собачий нюх. Слыхал? Тебя даже специалистом назвали! Благодаря твоей догадке забрезжила надежда на положительный исход расследования. Да, орлы?

С этим никто не спорил; улыбаясь, Бойко и Горшеня поздравили новичка.

— А теперь отставить веселье, — глядя на бегущий навстречу темный асфальт московской улицы, распорядился Старцев. — Впереди остаток бессонной ночи, за который нам нужно выяснить, где была изготовлена «липа».

Глава девятая

Москва

13 июля 1945 года.

Илюха с Сашком прогуливались по примыкавшей к кладбищу Ходынской. Несколько минут назад главарь приказал ожидать здесь, а сам в одиночестве отправился на свиданку с барыгой.