Тревожная весна 45-го

— Припомни, не упоминал отец в разговоре с тобой золото?

— Золото? Нет. О деньгах говорил. Будто у него есть накопления и нам на первое время хватит. А какое вас интересует золото?

Переглянувшись с коллегами, Иван спросил:

— Ты про вооруженное ограбление трофейного эшелона на Белорусском вокзале слышал?

— Которое с перестрелкой? Дня три-четыре назад?

— Да.

— Конечно, слышал. Весь город об этом говорит.

— Так вот, налет был совершен бандой твоего отца.

Антон в изумлении отшатнулся назад.

— Моего отца?!

— Да, не удивляйся. Я так полагаю, ты еще многого про него не знаешь. Несколько человек из охраны эшелона убиты и ранены. Кроме того, похищено несколько килограммов золотых изделий из ценнейшей коллекции немецкого археолога Генриха Шлимана. Эта коллекция, называемая специалистами «Золотом Трои» или «Кладом Приама», попала в нашу страну в качестве компенсации за нанесенный Германией ущерб. А твой отец, видимо считая, что пострадал от войны больше других, решил распорядиться ей по своему усмотрению. — Иван Харитонович говорил тихо, но очень убедительно. — И вот более сотни людей: оперативников, следователей, водителей, офицеров и солдат сбились с ног в поисках пропажи. Четверо суток без сна и отдыха.

Антон молчал. Уставившись в одну точку на краю письменного стола, он играл желваками и о чем-то размышлял.

Старцев намеренно не мешал ему.

Наконец, молодой человек очнулся. Посмотрев в глаза следователю, он уверенно сказал:

— Я знаю, где золото.

* * *

В половине пятого два служебных легковых автомобиля с номерными знаками Московского уголовного розыска подкатили к главным воротам Ваганьковского кладбища. Один из сторожей, узнав представителей правопорядка, мигом распахнул тяжелые чугунные створки. Машины проехали по центральной аллее и свернули на одну из примыкавших аллей.

— Дальше нам нужно на Щуровскую дорожку, но туда мы не проедем, надо пешком, — сказал Антон.

Автомобили остановились. На потрескавшийся асфальт аллеи выбрались Старцев, Васильков, Антон, Егоров, Бойко и Горшеня.

Указав направление, молодой человек повел следователей дальше…

Маршрут закончился возле необычного памятника, огороженного невысокой чугунной оградой. Из светлого куска мрамора умелый скульптор высек изящную женскую фигуру в длинном старомодном платье с закрученным вокруг ног подолом. Женщина стояла под тремя черными металлическими пальмами. На массивном постаменте виднелась наполовину стертая табличка, на которой едва читалась фамилия «Блювштейн».

Чуть задержавшись у захоронения своей прабабушки, Антон подошел к одной из соседних могил. Она выглядела куда скромнее: горизонтальная плита, невысокое надгробие. На табличке значилось: «Бринер Александра Николаевна».

Старцев встал рядом с Антоном.

— Твоя мама?

— Да, — тихо ответил молодой человек. — Это наш родовой склеп, устроенный отцом.

— Что-то не похоже на склеп. Скорее, обычная могила.

— Отец специально построил неприметный склеп, чтоб он не привлекал внимания посторонних. Золото должно быть здесь, под плитой.

Пораженный Иван кашлянул в кулак, подозвал сотрудников и приказал с максимальной аккуратностью отодвинуть горизонтальную плиту. Сам же достал пачку папирос, предложил закурить Антону.

Тот молча взял папиросу и присел на большой камень, специально вкопанный в землю вместо лавочки…

Под плитой оказалась чернеющая пустота склепа. В обширном пространстве на каменном постаменте стоял гроб Александры Бринер. Рядом виднелся постамент для второго гроба.

— В склепе ничего нет, — сообщил Бойко.

— Надо хорошенько проверить, — оттеснил его Егоров и полез вниз.

Очень скоро из-под земли донесся его радостный возглас:

— Есть! Под гробом спрятано несколько тяжелых свертков! Принимайте…

Вскоре на поверхность были извлечены шесть увесистых свертков из специальной промасленной бумаги. В четырех были тщательно упакованы изделия из коллекции Генриха Шлимана: браслеты, височные кольца, шейные украшения, диадемы, налобная золотая лента и ладьеобразная чаша. Были и мелкие вещицы: бусины, бисер, пластины сердцевидной формы, серьги…

В пятом свертке муровцы обнаружили малахитовую шкатулку с ювелирными изделиями общим весом более двух килограммов.

Здесь же оказались пачки советских купюр на сумму в несколько десятков тысяч рублей.

— Сколько работаю в МУРе, никогда не видел столько награбленного, — упаковывая раскрытые свертки, ворчал Егоров. — Это ж уму непостижимо! Тут квартальная зарплата огромного завода!

— Или годовой бюджет райцентра, — поддержал его Бойко.

* * *

Пока оперативники приводили могилу в порядок, Васильков и Старцев курили неподалеку.

— Что ж теперь с ним будет? — негромко спросил Александр, кивнув в сторону Антона. — Осудят парня?

— Думаю, осудят. Много, конечно, не дадут, но… годик-полтора посидеть придется.

— Да, жизнь — штука сложная.

— Согласен. Не дай бог оказаться на его месте, перед таким выбором…