Тревожное лето

Табахаси сказал, что ему необходимо подумать, прежде чем дать ответ. И если председатель не возражает, то встречу следует назначить на завтра.

Вольсков глубоко затянулся, так что затрещала махорка, выпустил в сторону густую струю дыма и посмотрел на обуглившийся кончик папиросы.

— Хорошо. Давайте встретимся еще и завтра.

Он проводил японцев до двери. Линьков повел их дальше к выходу, вскоре вернулся.

— И чего им надо? Тянут резину.

Вольсков стоял у окна и барабанил пальцами по стеклу.

 

Табахаси нервничал. Ему не терпелось скорее закончить заведомо пустопорожние переговоры.

— ГПУ по нашим следам ходит, — сказал он Ахата. — Русские боятся, как бы мы пол-России не увезли.

— А вы и так увезете. Ну, не пол-России, а толику ее, но увезете. И потом, не надо считать их дураками. Глубоко убежден, что ваша личность им известна. Подлинное ваше лицо. О, вы еще не знаете, что такое ГПУ и на что оно способно. Первоклассная контрразведка. Спросите господина Хаяма, он подтвердит.

Хаяма с достоинством кивнул.

— Завтра я отбываю, — сказал Табахаси. — Мне что-то не по себе в этом городе.

Табахаси не сказал, что в восемнадцатом ему было тоже не по себе. Тогда он руководил подотделом контрразведки. В подпольной большевистской газете стали появляться совершенно секретные штабные документы. Командование всполошилось и приказало Табахаси найти причину утечки информации. Табахаси приложил максимум сил, но ничего найти не мог. В отделе работали и русские офицеры, но они были вне подозрений. Заместителем же Табахаси по русским вопросам являлся штабс-капитан Галановский. Доведенный до отчаяния Табахаси арестовал Галановского. Безо всяких улик.

Капитана жестоко пытали, но он твердил: «Это ошибка». Табахаси в ярости отсек ему голову.

Секретные документы перестали появляться в газетах и прокламациях. Табахаси понял, что интуиция его не подвела, и под клинком погиб советский разведчик...

— А как же переговоры?

— Хватит, наигрались;

— Ну, смотрите, — согласился Ахата. — Я сделал все, что в моих силах. Внутреннее чутье подсказывает, что скоро и мне придется покинуть Владивосток.

Ахата не хотелось возвращаться в Японию. Здесь он был сам себе хозяин и жил на широкую ногу.

 

Уже на Фонтанной Губанов обнаружил за собой «хвост». Постарался отвязаться, но двое здоровых парней как прилипли. «Ладно, пусть топают, — подумал Губанов, — отвяжусь на базаре».

Губанов зашел в булочную и через стекло разглядел шпиков. Теперь он не сомневался, что Ванда навела на него своих приятелей и те проверяют. И что Лукин мух ловит?

В гомонящей базарной толпе Губанов почувствовал себя вольнее. Тут действительно можно было оторваться от самого первоклассного преследователя.

Андрей, сдерживая дыхание, остановился у ларька и попросил стакан воды. Он только приложился, как рядом снова оказались те двое. У Губанова мелькнула мысль взять их. И он бы справился. Но тогда вся операция могла бы лопнуть, как мыльный пузырь. От расстройства Андрей выпил еще стакан воды, крякнул, надвинул на глаза шапку и направился в харчевню, что стояла напротив в торговых рядах. Не задерживаясь, прошел дымный и чадный зал, выскочил во дворик, перемахнул через забор и мысленно показал «хвосту» кукиш.

Взмокший так, что с него пар валил, Губанов явился к Хомутову.

— Замотали, гады, — сказал он, утираясь. — Привязались двое. От самой Голубинки тащил. Рожи — что Квазимодо. — Довольный сравнением, хрипло посмеялся. — Гринблат устроила. — Положил перед Хомутовым листок с номерами ассигнаций: — Проверить надо. Если сойдутся, то она. Нет — тогда пусть ею занимаются другие. А с меня хватит.

— Это мы можем мигом проверить. — Хомутов вышел и скоро вернулся.

— Ну что? — спросил Губанов.

— Подожди еще немного и охолонь.

— Век мне жить у этой дамы, что ли! — ворчал Андрей.

— Сегодня решим. Успокойся. — Хомутов подвигал на столе бумаги. — Тут такая хреновина непонятная, Хозяйка твоя навела все же. Как ты сунул ей банку с кокаином, так она и побежала. Насилу проследили. В самое яблочко получилось. И знаешь, к кому она привела Кержакова? К начальнику арсенала Токареву.

— Может, ошибка?

— Выясняем.

— Не нравится все это мне, промежду прочим.

— Промежду прочим, и мне тоже.

— Значит, я правильно тех мордоворотов не взял, — сказал Губанов.

— Каких?

— «Хвост». — Он обрисовал их.

— Это ребята из угрозыска, — успокоил Хомутов. — Имеешь, понимаешь, почти высшее «университетское:» образование, а своих не признаешь, — расхохотался Хомутов.

Губанов долго не мигая глядел на Хомутова, потом махнул рукой, встал и поплелся в свою комнату. Едва закрылась дверь, как явились «хвосты».

— Ушел, — выдавил старший.

— Губанов, что ли? И правильно сделал. Прилипли как банный лист. — Видя, как они расстроились, успокоил: — Он и не от таких уходил. Это ведь Губанов.

«И чего они ему не понравились?» — запоздало удивился Хомутов, разглядывая симпатичные лица ребят.

Карпухин доложил в губкоме, что Табахаси вовсе не Табахаси, и его можно выдворить с позором.

Пшеницын настроен был иначе: стоит ли подымать шум?