Тревожные годы

- Очень, очень приятно, - любезничал Петенька, между тем как Авдотья Григорьевна, стоя перед ним с подносом в руках, кланялась и алела. - Да вы что ж это, Авдотья Григорьевна, с подносом стоите? Вы с нами присядьте! поговорим-с.

- Что ж, сядьте, Авдотья Григорьевна, коли его превосходительство такое, можно сказать, внимание к вам имеют! - поощрил Стрелов и, обращаясь к Петеньке, прибавил: - Оне у меня, ваше превосходительство, городские-с! в монастыре у монашены обучались! Какой угодно разговор иметь могут.

- Тем лучше-с, тем лучше-с, милая Авдотья Григорьевна! Вот мы и поговорим! Скучаете здесь, конечно?

- Нет-с, нам скучать некогда, потому что мы завсегда в трудах...

- Оне у меня, ваше превосходительство, к своему делу приставлены-с, потому, мы так насчет этого судим, что коли-ежели эта самая... хочь бы дама-с... да ежели по нашему месту без трудов-с... больших тут мечтаниев ожидать нужно-с!

- Да, это так; я это сам... А все-таки, милая Авдотья Григорьевна, сознайтесь, что скучно?

- Конечно, коли-ежели сравнить с Кашином... там одних церквей сколько! Опять же родители...

- А в Петербург хотелось бы? Ну, признайтесь, - хотелось бы?

- Нет уж, куда в Петербург! вот в Кашин... в Угличе тоже весело живут! ну, а Калязин - нет, кажется, этого города постылее!

- Ну, Углич там, Кашин, Калязин... А все, я думаю, сердечко-то так в Петербург и рвется?

- Нет уж... В одном только я петербургскиим господам завидую: что они царскую фамилию постоянно видеть могут!

- Это делает вам честь, сударыня. Что же! со временем, когда дела Антона Валерьяновича разовьются, может быть, вам и представится случай удовлетворить вашему похвальному чувству.

- Нет уж... А вот у нас, в Кашине, один купец в Петербурге был, так сказывал: каждый день, говорит, на Невскиим в золотых каретах...

- Ну, это-то он, положим, от себя присочинил, а все-таки... Знаете ли что? потормошите-ка вы Антона Валерьяновича вашего, да и махнем... а я бы вам всё показал!

- Нет уж... А вы и во дворце бывали?

- Сколько раз, милая Авдотья Григорьевна!

- И государя видеть изволили?

- Сколько раз! Однажды даже...

Петенька вдруг ощутил потребность лгать. Он дал волю языку и целый час болтал без умолку. Рассказывал про придворные балы, про то, какие платья носят петербургские барыни, про итальянскую оперу, про Патти; одним словом, истощил весь репертуар. Под конец, однако, спохватился, взглянул на часы и вспомнил, что ему надо еще об деле переговорить.

- А я ведь к вам, Антон Валерьяныч, между прочим, и по делу, - сказал он.

- Извольте только приказать, ваше превосходительство! Все силы-меры, то есть сколько есть силы-возможности...

- Скажите, неужели дела отца так плохи?

- Так плохи! так плохи! то есть как только живут еще его превосходительство! Усадьба, теперича, без призору... Скотный двор, конный... опять же поля... так худо! так худо!

- Да, и я уж заметил. Давеча бегал - нигде ни одной души не нашел. Один только мерзавец сыскался, да и тот вверх брюхом дрыхнет!

- Уж коли ваше превосходительство в короткую, можно сказать, минуту заметили, так уж нам-то что и говорить!

- А ведь знаете, генерал немного и вас обвиняет. Говорит, что вы весь лес за десять тысяч продали, тогда как...

- Первое дело, не десять, а пятнадцать тысяч я его превосходительству предоставил. Пять-то тысяч они на покупку Агнушке дома извели... Бог им судья, ваше превосходительство! конечно, маленького человека обидеть ничего не значит, однако я завсегда, можно сказать, и денно и нощно, словом, всем сердцем... Ваше превосходительство! позвольте вам доложить! что я такое? можно сказать, червь ползучий, а может быть, и того хуже-с! Стало быть, ежели теперича сказать про меня: "Антон, мол, Стрелов вор!" - кому в этом разе стыд будет? Мне ли, который, примерно, все силы-меры... или тому, кто меня обидел?

- Так-то так, голубчик, только вот отец говорит, что за одни Петухи можно было десять тысяч выручить, а вы там всего на четыре тысячи дров продали.

- А коли-ежели можно было десять тысяч выручить, кто же, позвольте вам доложить, им в этом препятствие делал? А при сем, позвольте, ваше превосходительство, еще одно слово сказать! Всё - от ихнего нетерпения-с. Может быть, возможно было бы и больше выручить, да что ж, ежели они внимать ничему не хотят! Кто я таков и кто они-с? позвольте вас спросить. Я раб-с, а они господин-с. Следственно, ежели теперича мой господин мне приказывает: "Антон! продай такую-то пустошь за пять тысяч!" И я, значит, видючи, что эта пустошь примерно не пять тысяч стоит, а восемь, докладываю: "Не лучше ли, мол, ваше превосходительство, попридержаться до времени?" И коли-ежели при сем господин мне вторительно приказывает: "Беспременно эту самую пустошь чтоб за пять тысяч продать" - должен ли я господина послушаться?

- Ну, все-таки... Впрочем, это дело прошлое, я не об том... Скажите, неужели же у отца совсем-совсем никакого лесу не осталось?.. Ну, понимаете, который бы продать было можно?