Тревожные годы

- Не понравился, батя! не понравился наш осётрик господину молодому исправнику! Что ж, и прекрасно! Очень даже это хорошо-с! Пускай Васютки мерзавцами нас зовут! пускай своих гусей в наших палисадниках пасут! Теперь я знаю-с. Ужо как домой приеду - сейчас двери настежь и всех хамов созову. Пасите, скажу, подлецы! хоть в зале у меня гусей пасите! Жгите, рубите, рвите! Исправник, скажу, разрешил!

- Гм!.. Это недурно! только ведь вы, пожалуй, не скажете, капитан?

- Ну, вот вам крест! провалиться мне на сем месте, ежели не скажу!

- Скажите, скажите! я не обижусь. Ну-с, конференция, стало быть, кончена; о господине Парначеве вы никаких больше сведений сообщить не имеете?

- По замечанию моему, хозяин здешний словно бы изъявлял готовность свидетельствовать! - отозвался отец Арсений, - впрочем, думаю, что вряд ли и его свидетельство во внимание примется.

- Нет, отчего ж! пускай свидетельствует! Только я должен вас предупредить, что мне известны некоторые эпизоды из жизни здешнего хозяина...

- Эпизодов, ваше высокоблагородие, в жизни каждого человека довольно бывает-с! а у другого, может быть, и больше их... Говорить только не хочется, а ежели бы, значит, биографию каждого из здешних помещиков начертать - не многим бы по вкусу пришлось!

- Какие же это эпизоды про здешнего хозяина? - полюбопытствовал я у отца Арсения.

- Пустое дело-с. Молва одна. Сказывают, это, будто он у здешнего купца Мосягина жену соблазнил и вместе будто бы они в ту пору дурманом его опоили и капиталом его завладели... Судбище у них тут большое по этому случаю было, с полгода места продолжалось.

- Мосягин? Этот не яичник ли? - вспомнилось мне.

- Он самый-с. Яйца по окрестности скупал и в Петербург отправлял.

- Жив он?

- И посейчас здесь живет. И прелюбодейственная жена с ним. Только не при капиталах находятся, а кое-чем пропитываются. А Пантелей Егорыч, между прочего, свое собственное заведение открыл.

- И какое еще заведение-то! В Москве не стыдно! за одну машину восемьсот заплатил! - вставил Терпибедов.

- Мужик умный. А в настоящее время даже и христианин-с.

- Ну, батя! что христианин-то он - это еще бабушка надвое сказала! Умница - это так! Из шельмов шельма - это я и при нем скажу! - отрекомендовал Терпибедов.

- Позвольте, батюшка! - вновь начал я, - вот вы сейчас сказали, что Мосягин и теперь здесь живет? Что ж он, так-таки просто и живет?

- А что же ему больше делать, сударь?

- Да ведь вы говорите, что Пантелей Егоров жену у него соблазнил, капитал отнял...

- То есть, как бы вам сказать! Кто говорит: отнял, а кто говорит: Мосягин сам оплошал. Прогорел, значит. А главная причина, Пантелей Егоров теперича очень большое засилие взял - ну, Мосягину против его веры и нету.

- Тем, стало быть, и кончено?

- По здешнему месту эти концы очень часто, сударь, бывают. Смотришь, это, на человека: растет, кажется... ну, так растет! так растет! Шире да выше, краше да лучше, и конца-краю, по видимостям, деньгам у него нет. И вдруг, это, - прогорит. Словно даже свечка, в одну минуту истает. Либо сам запьет, либо жена сбесится... разумеется, больше от собственной глупости. И пойдет, это, книзу, да книзу, уже да хуже...

- И дельно! потому - дурак! Учить дураков надо! - выпалил Терпибедов.

- По здешнему месту насчет дураков даже очень строго. Вроде как даже имением своим владеть недостойными почитаются... Сейчас, это, или сам от своей глупости прогорит, или унесет у него кто-нибудь...

- Дурак - это по-здешнему значит: выморочный человек, - пояснил Колотов.

- Так прикажете позвать Пантелея Егорыча?

- Позовите! позовите! пускай свидетельствует!

* * *