Тревожный месяц май

- Смотрите, смотрите, иероглифы! - Ростик показывал на глубокие резные знаки на эбонитовой рукоятке.

- Какие еще иероглифы! - фыркнул Антон. Вечно этот Ростик умничает. - Дай-ка сюда.

Когда Антон тщательно вытер пистолет, все сразу увидели, что никакие не иероглифы, а русские буквы «О» и «X».

- «ОХ»! - прочитала Алена.

- «О» и «X», - поправил Ростик. - Инициалы. «О» - первая буква имени, а «X» - фамилии.

- Так это же… - У Антона даже дыхание перехватило. - Это же ракетница самого Халитова! Папкиного ординарца!

Ораз Халитов, Халитов О. С., последняя строка в мраморном списке братской могилы. Отец не один раз вспоминал, что Ораз Халитов везде и всюду инициалы свои вырезал.

- Как в аптеке, - сказал Антон. Слова его совсем не вязались с дрогнувшим голосом. Просто он хотел выразить мысль: все точно, все сошлось.

Ребята торжественно помолчали. А потом сразу заговорили, возбужденные и счастливые безмерно. Все сходилось, заветный блиндаж найден, цель - вот она, у ног. Тут где-то лежит целлулоидный планшет с важнейшим документом - картой вражеских минных полей. Тут!

Три луча и шесть рук лихорадочно зашарили по захламленному и пыльному цементному полу. Обнаружились и другие реликвии: лампа из сплющенной артиллерийской гильзы, сдавленная алюминиевая кружка, россыпь патронов, лопатка, проржавленная до дыр, киркомотыга без черенка. И еще какие-то вещи, ставшие непригодными и неузнаваемыми.

Время сделало свое дело. Даже стальную солдатскую каску не пощадило: внутренний ободок и ремень превратились в труху, вместо защитной окраски - шелушащаяся короста.

- Может, и планшет сгнил? - выразил общую тревогу Ростик.

- Ерунда, - не очень уверенно, но резко отверг капитуляцию Антон.

- Хоть что-то осталось бы, - поддержала Алена.

- Искать! - отдал приказ Антон.

И поиск продолжался, но, к сожалению, так же безрезультатно.

Все, кажется, перерыли и перещупали. Пластмассовую звездчатую пуговицу нашли, обломок напильника - кресало от фронтовой зажигалки, латунный поддон сигнального патрона. Видимо, Ораз Халитов здесь, в блиндаже, выбил бумажно-металлическую гильзу из широкого ствола ракетницы.

Какой в последний раз в жизни подал он сигнал? К атаке? Вызвал огонь артиллерии? Указывал пехоте проход в минном поле?

- Это тоже в музей сдадим, - сказал Антон и спрятал поддон в карман.

Говорил он придыхая. Отчего-то трудновато дышать стало. И очень тепло сделалось. С облупленного носа капал пот. Воздух вроде погустел, темнота сплотилась. Белые ока фонариков пожелтели, Аленин и вовсе скис, весь свет - оранжевый червячок спиральки.

- Сколько мы уже тут? - с тревогой спросил Ростик. - Уже ночь, наверное.

- «Ночь»… - вяло передразнил Антон. - Думаешь, если здесь темно, так и на улице ночь?

- Там сейчас белая ночь, - с грустью вспомнила Алена. И всем, Антону тоже, неудержимо захотелось увидеть белое небо, белую реку, белый город.

- Ладно, - сказал Антон, - на сегодня хватит. И это бы унести.

Про самое главное они забыли. Или сделали вид, что забыли. Документы ведь еще не нашли! Но так угнетающе было в черном подземелье, что всем неудержимо захотелось немедленно выбраться на воздух и солнце.

Они собрали дорогие трофеи и двинулись на выход. Идти пришлось недолго. Стена из кирпича и земли преградила путь.

В первое мгновение подумалось, что заблудились, сбились с дороги, но дорога-то была одна-единственная! И теперь ее не стало, единственной дороги обратно.

Больше всех в этот раз перепугался Антон. Вот что значил тот странный шум! Завалены. Отрезаны. Погребены. Тоннель сплющился почти в самом начале, и неизвестно, на сколько: на метр, два, десять, до самого конца? Тут и солдатам не сразу откопаться, а им… Даже лопаты нет, только киркомотыга без черенка. Но и это - орудие!

- Без паники! - как можно решительнее сказал Антон.

Сам по себе, в душе он мог паниковать и трусить сколько угодно, даже нос от сумасшедшего страха в кровь изодрать. Но для Алены и Ростика он был командиром. Командир не имеет права выказывать личные тревоги и панические настроения. Кто же, кроме него, поведет людей вперед? В атаку, на штурм, на свободу!

Алена громко всхлипнула, будто икнула.

- Без паники! - прикрикнул Антон. - Воды выпей.

- Во-ы нет! - икая, отозвалась Алена. - Только ки-ы-пяток в термосе-ы!

- Воздух задержи. Будет тебе скоро вода.

- Скоро? - с надеждой переспросила Алена.

- Конечно! - совсем уже твердым голосом заверил Антон. И окончательно избавился от липкого, разоружающего страха, доводящего человека до безумия паники или черного предательства.

Не всякий страх порождает трусость. Только страх за самого себя.

Прежде всего надо было оценить реальную обстановку, взвесить возможное и невозможное, определить свои силы, составить план действий - и действовать.

- А ну копни, - приказал Антон Ростику. Тот нес киркомотыгу. - И фонарь выключи. Экономить надо.

Алена тоже щелкнула рычажком, хотя гасить уже нечего было, батарейка отслужила свой рабочий век. Антон вспомнил о свечах. Все-таки Ростик не такой безмозглый, сам сообразил купить.

- Зажечь свечу.

Алена мгновенно выполнила распоряжение.