Читаем Тревожный сон полностью

- Садись Марат рядом, не люблю голову поворачивать при разговорах, - сказал я.

- Конечно Борис, - сказал он, и полез в машину.

Я сел за руль, закрыл двери, чуть довернув корпус, на развороте ударил ребром ладони правой руки под ухо, в основание черепа, по сонной артерии. Тело грузно завалилось на боковое стекло, откинул его назад, и опустил спинку сиденья вместе с грузом, до упора. Нашёл смартфон, похлопал по карманам, кинул в бардачок. Дело сделано, машина тонированная, нас не видели, можно ехать. И повёз красноносого на экскурсию, я же обещал выезд на природу, пацан сказал - пацан сделал. А экскурсия предстояла в Инкерманские штольни, я там ещё пацаном лазил, коридоров сотни километров, во многих люди не бывали тысячелетия, без шуток, разработки вели ещё при древних греках, да и народу потерялась тьма.

Заехал прямо в скальный массив, проехал ещё метров 200, вот и мой проход, туннель тут сплошняком идет насквозь, прохладно и сухо, гуляет сквознячок, следы протектора занесет пылью за час.

Выкинул тело на пол, достал из багажника цепь, замки, скотч, видеокамеру, штатив, сумку на плечо туда весь груз, обыскал ещё раз тело, бумажник, ксива, тоже в сумку, тело закинул на плечо и пошли искать давно присмотренное место. Память не подвела, дошли за 15 мин, гнида тихо посапывает, положил аккуратно, сковал руки наручниками сзади, продел цепь в кольцо на потолке, один конец закрепил на наручниках и защёлкнул замком, пора будить клиента.

Рывками стал протягивать цепь через кольцо, поднимая , потолки здесь 2,5 метра, но руки скованы назад, поднял до предела упругости плечевых суставов, ноги урода приподнялись над полом, он повис рефлекторно напрягая руки, одновременно очнулся и дико заорал от боли, ничего не соображая, один из методов полевого допроса, научили парни повоевавшие в Афгане, отпустил цепь, подождал пару минут.

- Ты что творишь сука, тебя найдут, тебя на ленты сука порежут. - захлёбываясь, соплями, слезами, злобой, скороговоркой кричал подонок, его ещё почти не трогали, боль была так себе, сравнимо с ударом локтя об угол, резко приходит и сразу отступает, а у него уже истерика. Мне расхотелось долго с ним возиться, закрепил цепь, ударом ноги перевернул на спину и залепил рот скотчем, опять освободил цепь и с силой начал тянуть на себя, когда ноги мерзавца оторвались от пола, подошвой правой ногисо всей силы на выдохе ударил в спину ближе к заду. Раздался хруст плечевых суставов и дикий с надрывом, глухой через скотч, вой невыносимой боли, руки вывернуло в обратную сторону, кончики пальцев уперлись в потолок, сам обезумевший от боли урод встал на ноги, и замер боясь пошевелиться, продолжая выть на одной ноте.

Я закрепил цепь вторым замком, кинул сумку в угол и молча пошёл к машине, в таком положении даже шварцы с рэмбами бессильны. Заехал на 5-ый километр, там рощица рядом, по вечерам наркоманский приют, шприцы под ногами ковром, вытащил смарт из бардачка, достал оттуда симку, карту памяти, поломал их и выбросил, закрыл смарт, включил и сбросил андроид к заводским настройкам, параллельно стёрлась память, не выключая положил на землю и поехал в город. По дороге вытащил смарт, набрал Саню: два гудка:

- Привет Борис, - схватил он трубку, - я думал, ты больше не позвонишь.

- Михалыч ты прости меня, и да, называй меня Баг, можешь подскочить в шайбу? Только если кто спросит, ты меня уже числа с 20 найти не можешь, подозреваешь, что где то бухаю жёстко, трубку не беру и т. д., - вывалил я, на одном дыхании.

- Через 20 минут буду! - взволнованно прохрипел он.

Подъехал к ресторану, встал на стоянке и продолжил дозвон,

- Привет жертвам холокоста, как ваше драгоценное, - спросил я.

- Ви таки не дождётесь, господин непонятный номер! - и без перехода взволнованным голосом, - Что случилось Баг?

- Уже ничего Йося, всё спереди. Два слова без подробностей, ты возьмёшься за очень, подчеркну, очень вонючие бумажки, с красной бородой до пола, лично для меня?

- И ви таки кричите об етом, стоя у здания на Лубянке? - ехидно спросил прохиндей, человек с тонкой и ранимой душой, честнейший друг и одновременно проныра каких поискать.

- И на Петровке тоже, мой догадливый друг, а скоро и в Лионе*, а ви таки всегда отвечаете вопросом на вопрос? - передразнил я не удержавшись.

- Ты хочешь наведать своих бородатых друзей? - пропал акцент и погрустнел голос, - Я так и подумал увидев Катю и Тараса в том списке, конечно да, друг. Я прямо посмотрю тебе в глаза когда мы встретимся ТАМ, но ви таки займите мне место подальше от котла и поближе к финансам, лет за 100 даже ви сможете это сделать!

- Я вышлю контакты, в проценте не стесняйся, Шалом Йосеф, не спеши, ты сказал 100, и значит ни годом раньше!

- Шалом, друг!

Блин, не зря меня называли вечным везунчиком, пришла беда и все друзья готовы из за меня лезть в дерьмо. Пусть этот Мир живёт вечно, раз способен растить таких людей! Пикнул сигнализацией и поднялся в ресторан, зал ожидаемо полупустой, заказал себе тарелку борща, отбивную и пюре, кофе в большую кружку, достал смарт:

Перейти на страницу:

Все книги серии Реальный сон

Похожие книги

И власти плен...
И власти плен...

Человек и Власть, или проще — испытание Властью. Главный вопрос — ты созидаешь образ Власти или модель Власти, до тебя существующая, пожирает твой образ, твою индивидуальность, твою любовь и делает тебя другим, надчеловеком. И ты уже живешь по законам тебе неведомым — в плену у Власти. Власть плодоносит, когда она бескорыстна в личностном преломлении. Тогда мы вправе сказать — чистота власти. Все это героям книги надлежит пережить, вознестись или принять кару, как, впрочем, и ответить на другой, не менее важный вопрос. Для чего вы пришли в эту жизнь? Брать или отдавать? Честность, любовь, доброта, обусловленные удобными обстоятельствами, есть, по сути, выгода, а не ваше предназначение, голос вашей совести, обыкновенный товар, который можно купить и продать. Об этом книга.

Олег Максимович Попцов

Советская классическая проза
Концессия
Концессия

Все творчество Павла Леонидовича Далецкого связано с Дальним Востоком, куда он попал еще в детстве. Наибольшей популярностью у читателей пользовался роман-эпопея "На сопках Маньчжурии", посвященный Русско-японской войне.Однако не меньший интерес представляет роман "Концессия" о захватывающих, почти детективных событиях конца 1920-х - начала 1930-х годов на Камчатке. Молодая советская власть объявила народным достоянием природные богатства этого края, до того безнаказанно расхищаемые японскими промышленниками и рыболовными фирмами. Чтобы люди охотно ехали в необжитые земли и не испытывали нужды, было создано Акционерное камчатское общество, взявшее на себя нелегкую обязанность - соблюдать законность и порядок на гигантской территории и не допустить ее разорения. Но враги советской власти и иностранные конкуренты не собирались сдаваться без боя...

Александр Павлович Быченин , Павел Леонидович Далецкий

Проза / Советская классическая проза / Самиздат, сетевая литература