Читаем Трезориум полностью

«Г-IAa» («Теоретик-естественник-макро»). Это интеллектуально активный ребенок с умом схоластического типа, которого великие миры интересуют больше малых, то есть, образно выражаясь, предпочитающий телескоп микроскопу. Подобная предрасположенность — видеть общую картину или концентрироваться на деталях — одна из коренных характеристик человеческой личности. Школе потом предстоит определить, какой из «глобальных» наук лучше заниматься данному индотипу. Вероятно, теоретической физикой или математикой. Университет же поможет определить идеальную специализацию или тему исследований.

«Г-IAb» («Теоретик-естественник-микро»), соответственно, имеет склонность к дисциплинам, которые уточняют, проверяют и детализируют гипотезы и открытия, сделанные теоретиками. Ученики этого индотипа прекрасно проявят себя в научно-исследовательских центрах и лабораториях. Каких именно — опять-таки определят школа и университет.

«Г-IBa» («Теоретик-гуманитарий-мысль»). К этому индотипу принадлежат природные гуманитарии, хорошо работающие с идеями и смыслами. Они могут рождать и развивать (или наоборот критически ревизовать) философские, социологические, экономические, антропологические, исторические и прочие гуманитарные концепции. В современном обществе таких мыслителей слишком мало, потому человечество и живет столь бессмысленно, без конца повторяя одни и те же ошибки. Люди, даже далекие от умственной деятельности, должны жить в атмосфере постоянных споров и дискуссий об истинно важном, чтобы не замыкаться в повседневных, приземленных заботах. Древние греки были правы, когда представляли себе идеальное государство обществом, в котором тон задают философы.

«Г-IBb» («Теоретик-гуманитарий-слово») — это люди, которые обладают даром облекать сложную мысль в наиболее уместную словесную форму. Дело в том, что индотип гуманитария-мыслителя, как говорится, чересчур витает в облаках, и из-за этого плоды его размышлений обыкновенно бывают труднодоступны для аудитории, не имеющей должной подготовки, то есть для абсолютного большинства. Два эти таланта — глубоко мыслить и ясно излагать — почти никогда не сочетаются, ибо связаны с принципиально различным устройством сознания. Мы имеем или головоломные трактаты замечательного, революционного мыслителя Канта, через сочинения которого обычному человеку не продраться, или прекрасно написанные, но весьма поверхностные сочинения какого-нибудь Ницше, в результате добивающиеся куда большей популярности и сильнее воздействующие на умы. Популяризатор сложных идей, я уверен, будет одной из самых востребованных профессий будущего общества, прежде всего вследствие огромного значения, которое приобретет вообще педагогика. Однако следует учесть, что из обладателей индотипа «Г-IBb» могут получаться отличные авторы учебников, но ни в коем случае не учителя. Там потребно дарование иной природы, до чего мы еще дойдем.

Перехожу теперь к «практикам» (секция «Г-II»).

«Г-IIAa» («Практик-естественник-изобретатель») — это человек, который, как ясно из названия, любит изобретать всевозможные машины, устройства, приспособления. В школе педагоги разберутся, к какого именно вида изобретательству такого ребенка, затем подростка, затем юношу или девушку лучше направить.

«Г-IIAb» («Практик-естественник-эксплуататор»). Здесь имеется в виду индотип, которому нравится не придумывать новые механизмы, а обеспечивать бесперебойную работу уже существующих. Дети такого склада — перфекционисты, любят порядок и аккуратность, очень внимательны к мелочам, расстраиваются, если что-то ломается или плохо работает. Нечего и говорить, как ценен для общества этот индотип и сколь широки области его деятельности.

«Г-IIBa» («Практик-гуманитарий-литератор») — это человек, наделенный способностью играть со словами, способный придавать им свежесть и прелесть, умеющий описывать и рассказывать, одним словом литератор в самом широком значении, от писателя до публициста и даже автора рекламных лозунгов.

«Г-IIBb» («Практик-гуманитарий-лингвист») — индотип, к которому относятся люди, чуткие не только к родному наречию, но и к иностранным языкам. При правильной организации школьной программы они могут стать настоящими полиглотами.

Ячейку «C–IA» («Позитив-генератор») в шестом семестре предстоит разделить по чрезвычайно важному признаку. В этих природно добрых, душевно щедрых детях таятся великие запасы любви, но требуется понять, какого она свойства: адресная, то есть направленная лишь на объект личностной любви, или безадресная, обращенная вообще к миру. Это две абсолютно различные жизненные модели.

Перейти на страницу:

Все книги серии Семейный альбом [Акунин]

Трезориум
Трезориум

«Трезориум» — четвертая книга серии «Семейный альбом» Бориса Акунина. Действие разворачивается в Польше и Германии в последние дни Второй мировой войны. История начинается в одном из множества эшелонов, разбросанных по Советскому Союзу и Европе. Один из них движется к польской станции Оппельн, где расположился штаб Второго Украинского фронта. Здесь среди сотен солдат и командующего состава находится семнадцатилетний парень Рэм. Служить он пошел не столько из-за глупого героизма, сколько из холодного расчета. Окончил десятилетку, записался на ускоренный курс в военно-пехотное училище в надежде, что к моменту выпуска война уже закончится. Но она не закончилась. Знал бы Рэм, что таких «зеленых», как он, отправляют в самые гиблые места… Ведь их не жалко, с такими не церемонятся. Возможно, благие намерения парня сведут его в могилу раньше времени. А пока единственное, что ему остается, — двигаться вперед вместе с большим эшелоном, слушать чужие истории и ждать прибытия в пункт назначения, где решится его судьба и судьба его родины. Параллельно Борис Акунин знакомит нас еще с несколькими сюжетами, которые так или иначе связаны с войной и ведут к ее завершению. Не все герои переживут последние дни Второй мировой, но каждый внесет свой вклад в историю СССР и всей Европы…

Борис Акунин

Историческая проза / Историческая литература / Документальное

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза