Трезориум

Не то с «К-IIBb» («Эстетик-акционист-революционер»). Вот единственный индотип группы «К», с которым педагогам предстоит повозиться. Самая серьезная ошибка здесь — принять такого бунтаря (а это бунтарь, и с ним всегда непросто) за озорного «актера-ситуативника» группы «Т». Но «К-IIBb» не «бузотер ради бузы», а художник жизни, какими были футуристы времен нашей юности. Эти «креативисты» ногтями сдирают с общества ороговевшую кожу, спасают его от ригидности и косности, раскрепощают сознание. Их эпатаж необходим человечеству, чтобы оно не разучилось встряхиваться, меняться, расставаться с предрассудками и фобиями. Честно говоря, я не очень знаю, как строить работу с такими детьми на стадии школы. Сам-то я сторонник конвенций и традиций, поведенческий эпатаж меня раздражает, но, несомненно, найдутся педагоги, которые придумают, как правильно сориентировать «акциониста-революционера», чтобы он нашел применение своему трудному дару.

Вот короткое, а стало быть упрощенное описание всех тридцати двух индотипов, которые можно определить на стадии трезориума, то есть к восьмилетнему возрасту человека. Естественно, этой классификации недостаточно. «Шацзухе» только начинается. Уникальных тропинок не тридцать две, а столько, сколько людей на свете, то есть миллиарды. Однако вывести человека на его индивидуальную тропинку — уже задача школы, каждый следующий класс которой будет корректировать и конкретизировать курс движения.

Конечно, моя теория насквозь умозрительна, ее еще предстоит проверить жизнью, внести необходимые коррекции, но положительный результат гарантирован, даже если я ошибаюсь в деталях. Заинтересованное и доброжелательное внимание, оказанное человеческой личности, всегда идет ей на пользу, в этом я уверен на сто процентов. Но работа предстоит огромная, и не только мне.

Рубрикационный код ученика, к выпуску из трезориума состоящий из четырехкомпонентного буквенно-цифрового сочетания, к концу десятого класса превратится уже в 14-значный, а это индивидуализация 32 768-й степени. Высшее образование (для тех, кому оно необходимо по личным особенностям), перестроенное по тому же принципу, повысит точность еще на несколько степеней. Впрочем, здесь я попадаю уже в область совершенных фантазий, ибо так далеко в своих теоретических построениях пока не забирался.

Не буду я касаться и очевидных организационно-финансовых трудностей превращения обычных киндергартенов в трезориумы. Конечно, здесь возникает множество вопросов. При переходе от семестра к семестру «класс» становится всё меньше, а кураторов требуется всё больше. Где взять столько подготовленных профессионалов? Откуда возьмутся деньги и специально оборудованные помещения?

Но это не моя забота. Если уж я, частный человек, в невообразимо тяжелых условиях войны и оккупации, в одиночку берусь устроить такое заведение, то в спокойные времена богатое государство или какой-то частный благотворитель тем более сумеют это сделать, были бы желание и разработанная методология.

Для начала довольно будет создать один экспериментальный трезориум, который продемонстрирует обществу результаты нового воспитания, и тогда очень многие захотят обнаружить в своих детях сокрытое сокровище. Лет через двадцать-тридцать окажется, что страны, проведшие у себя подобную педагогическую реформу, стремительно опережают в своем развитии тех, кто этого не сделал.

Впрочем, повторю еще раз, всё это не мое дело. Я не государственный деятель, я педагог. Моя задача — разработать систему и испытать ее. Дай мне боже умения и везения довести это великое дело до конца.

Я готов отвечать за то, что из моего трезориума ребенок выйдет с кодификацией, дающей довольно точную подсказку, какой образ жизни ему более всего подходит. В идеале должны существовать школы (или классы) тридцати двух разновидностей, приспособленные под нужды тридцати двух «индотипов». Выскажу предположение, что в школе обучение «непрофильным» дисциплинам, необходимым человеку для общего культурного багажа, должно для каждого индотипа строиться по-разному, с особым подходом, с «ключом», делающим, скажем, математику более понятной гуманитарию, а литературу более интересной для естественника.

И всё, хватит про школу. Я сейчас целиком сосредоточен на злободневных проблемах устройства трезориума.

Вопрос финансирования — самый трудный из всех — решен. С преподавателями я тоже трудностей не ожидаю. Среди населения Гетто будет масса учителей, и всем понадобится заработок. Уверен, что желающих окажется более чем достаточно и я смогу путем собеседования отобрать самых пригодных, кто искренне увлечется идеей и кто способен быстро обучаться. С набором воспитанников будет того проще. Приюты переполнены сиротами.