Трезуб-империал

Богдана все еще безуспешно пыталась пробиться поближе. Северин Мирославович схватил ее за руку и потащил в обратную сторону. Они выбрались на свободное место и побежали вдоль боковой линии прочь от толпы, к воротам преподавателей.

Здесь почти никого не было. Крики, скандирование и свист тут не столь оглушали. Штрафная площадка милиционеров будто лежала на ладони. Мелкие детали, конечно, не просматривались, но видно было лучше, чем через головы подпрыгивающих и размахивающих руками людей.

— Хорошая идея, — одобрила издалека Марта Фаддеевна. Она тоже вывернулась из толпы и теперь отряхивала одежду. — У местных болельщиков нет никакого уважения к старушкам.

Кранц-Вовченко полностью сменила свой наряд: обмотала шею шарфом, нацепила лыжную шапочку, даже болоньевую куртку где-то откопала. В руках у нее был небольшой фотоаппарат, которым она, к совершенному изумлению капитана, фотографировала игру…

Сейчас она тоже поднесла камеру к глазам. Сработала вспышка, и старуха перевела пленку на следующий кадр. И тут же закричала: «Си-дор-чук! Си-дор-чук!».

— Кто такой Сидорчук? — спросил Северин Мирославович.

— Как кто! Вратарь наших! — ответила старуха, не поворачиваясь.

Нападающий учителей переговорил со своим пожилым защитником — судя по виду, каким-то шишкой. Понятно, без него принимать ответственное решение о направлении удара в пенальти было нельзя. Потом нападающий подбежал к мячу, пригнулся, повертел его в руках, установил на место и отошел на несколько шагов.

Судья дал сигнал. Нападающий разбежался и несильно ударил. Мяч заскользил над травой. Вратарь милиционеров прыгнул, но не в ту сторону. Мяч влетел в ворота.

Болельщики взорвались криками. Преподаватели устремились к нападающему и принялись его поздравлять. Бело-голубые молча стояли на тех местах, где их застал гол.

— Как следствие? — Марта Фаддеевна демонстративно повернулась к игрокам спиной. — Мне в лабиринте показалось, что вы близки к прорыву…

Еще бы! Убийце тоже так показалось…

— Следствие топчется на месте. Пришел ответ из… ну… Киева. Подходящих нераскрытых ограблений в нужное нам время не было. Откуда Генка взял деньги — непонятно. Проверили междугородние звонки из дома Ревы, но обнаружили лишь номера телефонов его дочери и ваш домашний.

Старуха кивнула.

Капитан едва не добавил, что и с фотороботом тоже ничего не получилось. Бригада киевского поезда Дениса не опознала. Как и сотрудники автовокзала. Похоже, рисунок был слишком общий.

Болельщики стали постепенно рассредоточиваться по полю.

— А Часнык тоже здесь? — спросил Сквира.

— Нет, — покачала головой Марта Фаддеевна. — Сидит дома и переживает крушение надежд… А как плащ с убийства Геннадия? Нашли, кто его купил?

Северин Мирославович помотал головой и тут краем глаза заметил какое-то движение. Он оглянулся и чертыхнулся. Через толпу к нему пробивался главный инженер кирпичного завода. Лицо у Игнатенко было пунцовое, глаза горели.

— Слушай, — быстро заговорил Северин Мирославович, наклонившись к уху Богданы, — сейчас у меня, похоже, будет неприятный разговор. Может, пока…

— Капитан, очень хорошо, что я вас встретил! — крикнул Игнатенко издалека. — Да, хорошо, что встретил!

Девушка увидела его и все поняла.

— Я к ребятам! — сказала она и отошла.

— Как понимать ваши инсинуации? — прокричал Игнатенко, не обращая внимания на то, что люди стали поворачиваться в их сторону. — Инсинуации ваши? По вашей милости меня записали в преступники! Меня — в преступники!

— Потише, Андрей Андреевич, на нас огляды…

— Почему это я должен потише? — перебил его подошедший Игнатенко. И заверещал даже громче: — Мне нечего скрывать! Что это за дикие идеи? Чем это я вам так не понравился, что ОБХСС со мной разве что спать не ложится?

— Андрей Андреевич…

— Оставьте эти свои трюки с электричеством и горючим! Для слабонервных оставьте! Для барышень приберегите! Что это за доказательства такие!

Капитан беспомощно огляделся. Сейчас поддержка Козинца не помешала бы.

— Август сюда приплели! — Игнатенко брызгал слюной. Сквира едва сдерживался, чтобы не начать утираться. — Август! Какой еще август! Вы знаете, что меня даже в городе не было в августе! Как я мог в августе производить левый кирпич? А?

— Андрей… э-э-э… Андреевич… — капитан смущенно оглядывался. Уже около десятка человек позабыли о футболе и подошли поближе.

— Я в отпуске был! В отпуске! Так же как и большинство начальников цехов! Со всеми, значит, в отпуске! Реву я, видите ли, убил! Я — Реву!

— Давайте отойдем и…

Сквира стал всерьез думать о том, что он будет делать, если Игнатенко попробует его ударить. Арестовывать его за нападение не хотелось. Тем более, на глазах у толпы. Ввязываться в драку — тоже…

— Зачем мне убивать Реву! — крикнул главный инженер и впервые за все это время умолк на секунду, будто ожидая ответа. — Зачем?

Северин Мирославович хотел было что-то сказать, но Игнатенко вновь заорал: