Трезуб-империал

У двухэтажного здания почты центральная дорога свернула куда-то в сторону, унеся с собой и редкие автомобили, и одиноких прохожих. Василь Тарасович и Северин Мирославович продолжали идти по боковой улице, которая почти сразу сузилась. Дома внезапно стали одноэтажными и отгородились от тротуара заборами. Пропали фонари. Лишь вдали виднелись светлые точки окон пятиэтажек.

— Пришли, — вдруг сказал Василь Тарасович и уверенно нырнул в калитку.

За забором оказался сквер, заросший старыми деревьями. Среди них, окруженный клумбами с цветами, белел небольшой особнячок. Окна в правом крыле светились.

Василь Тарасович, не обращая внимания на парадный вход, свернул за угол и двинулся в обход здания. С тыльной стороны была еще одна дверь. Она располагалась ниже уровня земли, к ней вела грязная лестница с поломанными кирпичными ступенями, рядом валялись пустые ящики, но все это Козинца не смущало. Поморщившись от громкого скрипа петель, он распахнул дверь и, подождав, пока Сквира переступит через порог, вошел следом.

Они очутились в пустом ярко освещенном коридоре, без табличек или указателей на стенах. Пришлось дергать запертые двери. Естественно, безрезультатно.

Василь Тарасович и капитан дошли до конца коридора, повернули в другой. И тут же нос к носу столкнулись с прыщавым подростком хулиганского вида.

— Где директор? — спросил лейтенант.

Парень покосился на милицейскую форму и попятился. Козинец поймал его за рукав слишком широкого свитера.

— Чего? — выкрикнул парень ломающимся голосом. Вид у него был одновременно виноватый и нахальный.

— Ничего, — отрезал лейтенант. — Директора ищем.

— Там, в авиамоделировании, — махнул рукой подросток. При этом из-под его свитера едва не выпал какой-то сверток. Юнец едва успел поддержать свою ношу локтем.

— Что это у тебя там? — повысил голос Василь Тарасович.

— Не ваше дело, — грубо ответил пойманный и попытался вырваться.

Козинец молча забрал сверток и отдал его Сквире. Северин Мирославович развернул газету и обнаружил внутри несколько бутербродов с колбасой и сыром.

— Где взял? — продолжал допрос Василь Тарасович.

— Это мое, — ответил парень вызывающим тоном.

— Хорошо, — покладисто согласился лейтенант. — Твое. Веди нас к директору.

Подросток опять дернулся, но, очевидно, безо всякой надежды на успех, скорее, для проформы.

— Веди, веди, — ухмыльнулся Василь Тарасович. — Слинять все равно не получится.

Парень с независимым видом пошел по коридору.

На третьей двери слева висела табличка «Авиамоделирование». За ней оказалась просторная мастерская. Двое старшеклассников, весьма похожих на пойманного подростка и внешним видом, и манерой держаться, пытались что-то приделать к длинному крылу модели самолета. Чуть в стороне склонился над чертежной доской мужчина средних лет. В комнате остро пахло свежей стружкой и столярным клеем.

Капитан втянул воздух носом, осмотрелся. Сердце у него защемило. Вокруг, куда ни глянь, были фюзеляжи, стабилизаторы, интерцепторы, элероны… В детстве Сквира страстно мечтал стать пилотом. Он запоем читал о самолетах, ходил в такой же кружок авиамоделирования, представлял себя в голубой форме за штурвалом «Ту-154»… Потом подошел к концу десятый класс, и на семейном совете он сам, без давления родителей, принял решение идти по стопам отца…

— Вы директор? — спросил Козинец, втаскивая за собой пойманного юнца.

Сквира вздрогнул и вернулся в действительность.

— Я, — чертивший мужчина увидел подростка. — Ты что опять, Дима, натворил?

— А что я? — тут же взвился парень. — Что я? Это все они!

— Мы договаривались по телефону, — вмешался Сквира. Он не хотел, чтобы разговор вел Козинец, еще ляпнет чего…

Директор со вздохом отложил в сторону карандаш.

— Сергей Остапович Гаврилишин, — представился он, пожимая протянутые руки.

— Мы тут нарвались… — Козинец покосился на пойманного и ехидно закончил: — …На Диму. У него было вот что. — Он показал сверток.

— А, да, да, — закивал Гаврилишин. — Все в порядке. Это его.

Василь Тарасович отпустил руку паренька, и тот сразу же отступил на шаг, сердито сверкнув при этом глазами.

— Дима это из дому принес, — директор почему-то повернулся к двум другим подросткам, будто говорил это специально для них, — но я не разрешил тут никого угощать. Здесь не столовая.

Оба парня равнодушно кивнули.

Дима забрал у лейтенанта сверток, буркнул что-то и скрылся за дверью.

— Пойдем ко мне? — то ли предложил, то ли спросил директор.

— Да, давайте, — отозвался Сквира.

Они прошли буквально несколько метров по коридору и остановились у двери без всякой вывески. Там находился обычный канцелярский кабинет со столом, шкафами, креслом для хозяина и стульями для посетителей.

— Вы по поводу смерти Ревы? — уточнил Гаврилишин. Мысли его явно витали где-то в другом месте — то ли вокруг старшеклассников, трудившихся в мастерской, то ли около Димы и его свертка.

— Да, по поводу Ревы. Вы его хорошо знали?