Трезвенная жизнь и аскетические правила: Толкование правил преподобных отцов Антония, Августина и Макария

Не считайте себя недоброжелателями, когда объявляете о подобных делах. Напротив, вы будете виновны, если, промолчав, оставите братьев погибать, тогда как могли бы их исправить, сообщив об их проступках.

Будьте осторожны, потому что, когда вы собираетесь открыть игумену, а затем и братству прегрешение брата, враг выжидает момент, чтобы внушить вам помыслы о том, что вы недоброжелательны к согрешившему. Однако, напротив, если вы не расскажете о согрешении брата, то окажетесь его врагом и к тому же виновными в одинаковом с ним согрешении. Таким образом вы станете убийцами этой души и всего братства, подвергая его большой опасности.

Например, ты видишь, как два брата разговаривают после повечерия или отбоя, и размышляешь, нужно ли об этом рассказать. «Кажется, они ведут духовную беседу», — думаешь ты. Однако ты забыл, что законопреступник не может делать благое, а благонамеренный не может преступать закон. Если у братьев верный духовный настрой, они не станут нарушать правил. Не существует такого монастырского устава, который разрешал бы монахам разговаривать после повечерия или отбоя, и поэтому, вне всякого сомнения, в их сердце гнездится змей и они уже стоят на пути беззакония. Древний лукавый змей может прятаться в траве прекрасных слов, духовного общения или любви, но при этом он знает, как накинуть нам петлю на шею и удушить. И если тебе кажется, что, промолчав, ты проявишь любовь, то — я говорю тебе правду — ты убийца. Никогда беззаконие не совершается с благим намерением или, по крайней мере, не приносит благих плодов. Если ты промедлишь и сегодня это скроешь, то завтра, возможно, будет уже поздно. Сейчас эти двое назидают друг друга, завтра будут обниматься, а потом грешить явно или скрытно, в мыслях. Затем и братство начнет расслабляться и тянуться к миру.

Если бы твой брат имел на теле рану, которую хотел бы скрыть, боясь предстоящего лечения, разве не было бы жестокостью промолчать и не было бы милосердием открыть о том? Тем более нужно открыть бесстыдный поступок, чтобы не дать ране в сердце брата превратиться в неизлечимую гангрену.

Если ты видишь, что у брата пожелтели глаза, но он не понимает, что болен желтухой, разве ты не расскажешь о его болезни? Неужели ты думаешь, что замалчивание — это любовь? Или может, ты полагаешь, что сказать об этом будет проявлением ненависти и злобы? Ты вправе сделать только одно — объявить о проступке брата, чтобы спасти его. Святой Августин прямо говорит нам, что мы становимся виновны в том случае, если видим что-то предосудительное и не рассказываем об этом игумену. Так зло развивается и становится преткновением для всего братства. С этого времени духовные основания монастыря начнут расшатываться и увлекать обитель в бездну зла и ада.

Итак, в подобных ситуациях нам нужно быть очень щепетильными и сознавать, что если мы сразу не обращаемся непосредственно к игумену, то становимся убийцами душ братьев и роем могилу всему братству.

Если виновный осознаёт свои дела, но, несмотря на вразумления, не заботится о своем исправлении, вы должны известить об этом игумена, прежде чем расскажете братьям. (4.9)

После того как ты однажды вразумил нарушителя, ты уже не можешь продолжать это делать, потому что он, отказываясь слушаться, встает на путь сопротивления, то есть приближается к пропасти. Прибегни теперь к духовному оружию, к прямому, важнейшему и естественному средству — обратись к игумену, расскажи ему обо всем. Никто другой не должен ничего знать, пока не узнает игумен и не велит выяснить, что произошло.

Если он лжет, нужно представить свидетельства братьев, изобличающие его во лжи, так чтобы его обвинял не один свидетель, но двое или трое, которые могли бы перед всеми доказать его вину. Когда вина брата будет доказана, он должен быть наказан по рассуждению игумена или священника, имеющего власть над братьями, ради его исправления.