Читаем Трезвенное созерцание полностью

Если же Ты, Господи, сподобишь меня узреть Тебя, то тогда я узнаю и уверюсь в том, что Ты любишь меня и что я невидимо нахожусь под кровом Твоих крыл, Вседержителя Господа и Бога моего. Потому впредь, зная об этом, я готов работать Тебе с усердием от всего своего сердца и от всего своего помышления, запылав духом от огня Духа Твоего Святого. Наипаче же, имея пред своими глазами Твое недавнее явление, я положу восхождения в сердце своем[225], решая в себе хранить непоколебимо Твои заповеди, как Ты заповедал нам: Ты заповедал еси заповеди Твоя сохранити зело[226],— несмотря на то, что ношу это бренное тело и нахожусь посреди треволнений долины плача века сего.

Этого, Господи мой, Господи, желаю достигнуть я, ничтожнейший из всех, по Твоей благодати: Ибо благодать Моя, Ты, Господи, сказал, совершается в немощи[227]. Потому что тогда Твое божественное посещение укрепит меня к хранению Твоих заповедей. И тогда, Господи, когда я упокою Тебя хранением Твоих заповедей, тогда нежданно я увижу невидимым образом как видимым, умным образом как чувственным, увижу умным оком души незримую и паче снега белейшую руку, благословляющую меня крестообразно свыше, от незримой и страшной Твоей славы. Потому что тогда Ты, Христе мой, Вседержителю мой Боже и Господи, Ты благословишь меня с отеческой любовью и отеческой благостью. А это благословение Твоей благости низойдет невидимо на мою душу от пречистой и божественной Твоей десницы, богатой и изобильной.

Непостижимое и вместе постигаемое благословение Твоей благости придет от Твоей поклоняемой и божественной десницы и изольется на мою душу тихо-тихо, как падает снег с воздушной высоты, когда нет совершенно никакого ветра. Но снег, хотя и падает очень тихо, холоден, а благословение, которое снизойдет, которое прольется от Твоей святой десницы на мою душу, будет не холодным как снег, но чрезвычайно белым как снег и даже белее снега (и паче снега, говорит Писание, убелюся[228]). Оно будет утешительным, сладчайшим, благодатнейшим и согревающим душу. Посему, будучи таковым, оно соделает ревностной, согреет и укрепит мою душу работать Тебе более и более и творить Твою всесвятую волю. Потому после этого я буду переходить от духовной силы к духовной силе. Пойдут, говорит псалом, от силы в силу[229].

И когда я получу дар Твоей благодати, тогда, о Господи славы, я исполнюсь ревностью удвоить те дела и добродетели, которые прежде казались мне великими и превосходящими мои силы. Ибо я буду укреплен Твоим благословением. И когда, Господи, я с Твоей помощью их удвою, тогда, я знаю и уверен в этом, Ты, Боже мой, посетишь меня еще раз, и это посещение будет не меньшее первого. Ибо тогда Ты, Господь всех, Святый Израилев, Царь славы, в моем обстоянии снова явишься мне странным образом, я ясно узрю тебя очами (как Ты Сам знаешь). Это случится тогда, когда я помолюсь к святому Твоему Сиону из глубины своего сердца, как глаголет священный Пророк: Явится Бог богов в Сионе[230].

Ей, Господи Сил и Господи милости! По молитвам всех от века благоугодивших Тебе ниспосли и мне этот дар, открой мне Свой благодатнейший и всесвятой лик, который является краем всех желаний. Ибо, Господи, Краю всякого духовного желания, лучше мне, рабу Твоему, увидеть Тебя на один час и тут же умереть, чем жить тысячу и десять тысяч лет, но не увидеть Тебя ни разу. Ибо, Господи славы, если бы по Твоей благодати я сподобился увидеть Тебя хоть один раз, тогда узнало бы сердце мое, что это божественное Твое видение и превосходящее слово и мысль святое Твое явление станет для меня непреложным обручением будущего и Божественного Твоего Царства. И наоборот, если не сподоблюсь увидеть Тебя хотя бы один раз в жизни, тогда сердце мое не будет знать того, буду ли я в будущей жизни наслаждаться славой Твоего Царства.

Посему, Господи, сподоби меня, молюся, увидеть Тебя и насладиться Твоим божественным и святым явлением. Ибо Ты, Господи, испытующий сердца и утробы всех людей, очень хорошо знаешь и о желании сердца моего, Твоего ничтожного раба, которое обращено к Тебе, Богу моему. Ибо, по Пророку, изволих приметатися в дому Бога моего паче, неже жити ми в селениих грешничих[231]. Потому что Ты, Господи, будучи праведным во всем, милуешь и любишь тех, которые ради любви к Тебе обитают во дворах Твоих.

Об этой справедливости Твоей, Господи, нам предвозвестил Богоотец и Пророк Твой, сказав: Праведен Господь, и правды возлюби: правоты виде лице Его[232]. Потому что Ты, Господи, никого так не наделяешь дарами и не прославляешь так, как того человека, который прославляет Тебя всегда. Ибо Ты один милостив и препрославлен во веки веков. Аминь. Аминь. Буди, буди.


Слово восемнадцатое

Перейти на страницу:

Похожие книги

Андрей Рублев
Андрей Рублев

Давно уже признанная классикой биографического жанра, книга писателя и искусствоведа Валерия Николаевича Сергеева рассказывает о жизненном и творческом пути великого русского иконописца, жившего во второй половине XIV и первой трети XV века. На основании дошедших до нас письменных источников и произведений искусства того времени автор воссоздает картину жизни русского народа, в труднейших исторических условиях создавшего свою культуру и государственность. Всемирно известные произведения Андрея Рублева рассматриваются в неразрывном единстве с высокими нравственными идеалами эпохи. Перед читателем раскрывается мировоззрение православного художника, инока и мыслителя, а также мировоззрение его современников.Новое издание существенно доработано автором и снабжено предисловием, в котором рассказывается о непростой истории создания книги.Рецензенты: доктор искусствоведения Э. С. Смирнова, доктор исторических наук А. Л. ХорошкевичПредисловие — Дмитрия Сергеевича Лихачевазнак информационной продукции 16+

Валерий Николаевич Сергеев

Биографии и Мемуары / Православие / Эзотерика / Документальное
История патристической философии
История патристической философии

Первая встреча философии и христианства представлена известной речью апостола Павла в Ареопаге перед лицом Афинян. В этом есть что–то символичное» с учетом как места» так и тем, затронутых в этой речи: Бог, Промысел о мире и, главное» телесное воскресение. И именно этот последний пункт был способен не допустить любой дальнейший обмен между двумя культурами. Но то» что актуально для первоначального христианства, в равной ли мере имеет силу и для последующих веков? А этим векам и посвящено настоящее исследование. Суть проблемы остается неизменной: до какого предела можно говорить об эллинизации раннего христианства» с одной стороны, и о сохранении особенностей религии» ведущей свое происхождение от иудаизма» с другой? «Дискуссия должна сосредоточиться не на факте эллинизации, а скорее на способе и на мере, сообразно с которыми она себя проявила».Итак, что же видели христианские философы в философии языческой? Об этом говорится в контексте постоянных споров между христианами и язычниками, в ходе которых христиане как защищают собственные подходы, так и ведут полемику с языческим обществом и языческой культурой. Исследование Клаудио Морескини стремится синтезировать шесть веков христианской мысли.

Клаудио Морескини

Православие / Христианство / Религия / Эзотерика