Трезвенное созерцание

— Разве ты не ведаешь этого? Когда в видении Я показал тебе бесчисленных белых голубей, белых как снег, подобных песку морскому, ты поймал лишь очень немногих, которые летали вокруг тебя. Ты радовался тем, которых поймал, но печалился о том, почему не смог поймать больше. И как в видении с голубями, Я благоволил, чтобы об умной молитве ты написал столько, сколько человеческое естество может сотворить на деле. А остальные голуби, которых ты лишь видел, но не поймал, являли те мысли об умной молитве, быть записанными которым Я не благоволил. Ибо они относятся лишь к созерцанию и желанию человека, но не к деланию.

Я сказал снова:

— И почему, Господи, иногда, когда множество сладких мыслей окружает мой ум, подобно тому как орел описывает круги над тем местом, где желает сесть, — внезапно, когда мне кажется, что они уже почиют на моем уме, они тотчас становятся невидимыми для ума? Также и орел, иногда, готовясь сесть, вдруг воспаряет в воздух и летит туда, куда пожелает.

Спаситель сказал мне:

— Разве ты не помнишь, что когда ты видел голубей, некоторые из них, только приблизившись к тебе, тотчас взмывали вверх, в эфир, и ты более их уже не видел? Или ты не ведаешь, что суды Мои — великая бездна?[309]

Я сказал снова:

— Господи, когда Ты показал мне тех бесчисленных голубей, я видел еще и некую реку, которая, как казалось, вытекала из середины земли и медленно, удивительно спокойно несла свои воды. Некоторые голуби, подлетая к реке, хлопали крыльями по воде, как бы радуясь и играя. Что являла собой, Господи, эта река и то, что делали голуби?

Спаситель сказал мне:

— Эта река являет неиссякаемое умиление, истекающее из сердец, достигших Моей любви. То же, что делали голуби, являет радость, которой радуется благодать Моя в сокрушенном и умиленном сердце.

Я сказал снова:

— Что это, Господи? Иногда, когда из сердца моего струятся некоторые помыслы, одновременно исходит оттуда и некое живое утешение, которое утешает мою мысль неизреченно, подобно тому, как летом опаленного зноем путника утешает прохладный ветерок, приходящий из того места, где текут источники.

Спаситель сказал мне:

— Это то, о чем Я сказал в Своем Евангелии: Кто верует в Меня, у того из чрева потекут реки воды живой[310].

Я сказал снова:

— Почему, Господи, когда я сплю, то иногда чувствую в своем сердце бурление и клокотание Твоего божественного имени, то есть сердце мое говорит само: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», а иногда — имени Преславной и Пречистой Твоей Матери, ибо снова сердце мое само произносит: «Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с Тобою; благословена Ты в женах, и благословен Плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших»?

Спаситель сказал мне:

— Когда ты чувствуешь, что во время сна в твоем сердце и в твоих устах сама кипит умная молитва, иногда Моим именем, а иногда — Пречистой Моей Матери, знай, что вот-вот последует Мое посещение и Моей Пречистой Матери. Или в этот час отступник сатана вместе со своим войском готовится напасть на твое сердце, чтобы овладеть им и снова сделать своим жилищем. И если предстоит произойти Моему посещению и Пречистой Моей Матери, тогда Моя благодать, которая охраняет твое сердце, подвигает твое сердце к подготовке для встречи Меня и Пречистой Матери Моей. Так поступают и царские люди, охраняющие какую-либо страну. Когда они узнают, что в ту страну должен прибыть царь или царица, они уведомляют о том всю страну и поднимают ее на подготовку к встрече царя и царицы. Так часто случалось и с твоим сердцем. Но если царские люди узнают и увидят, что на ту страну, где они находятся, явно или с коварством наступают с великой стремительностью отступники царевы, чтобы, если возможно, поработить ту страну и стать в ней царями, тогда царевы люди поднимают всех жителей, чтобы они воевали вместе с ними, выкладывая все свои силы. Поднимают их, чтобы они противостали до смерти царским врагам и отступникам, одних убивая, других же наказывая великим наказанием, доколе не отразят их совершенно. Как по Моей благодати часто бывало и с тобой.

Тогда я сказал:

— Поскольку из этого я узнал, что написанное мною в смиренной сей книжке — от Твоей благодати, прошу Тебя, позволь мне посвятить ее Тебе как Твою собственную и сотвори с ней то, что пожелаешь.

Спаситель сказал мне:

— Не беспокойся об этом. Теперь спрячь ее. А когда Я пожелаю, вышлю ее с этой Горы[311].

Сказав это в последний раз, Спаситель больше не являлся мне, став предо мной невидимым. И когда я еще обдумывал сказанное, по-прежнему пребывая в созерцании, вот слышу голос, по сладости подобный голосу ангельскому, а по тону и громкости похожий на голоса многих громогласных людей.