Трезвый дневник. Что стало с той, которая выпивала по 1000 бутылок в год

В отчете CDC (Центр по профилактике и контролю заболеваемости) от 2013 года сообщается об «опасной проблеме со здоровьем» для женщин в возрасте 18–34 лет, особенно для белых и латиноамериканок, – о беспробудном пьянстве. Почти 14 миллионов женщин в стране устраивали себе в среднем по три вечеринки в месяц, выпивая по шесть напитков за один раз. Наверное, слишком много книжных клубов развелось!

Стоит отметить, что сейчас в США пьет меньше людей, чем в 70-х годах, когда был алкогольный пик. Среди прочих факторов на это повлияло и повышение возраста, с которого разрешается употреблять спиртные напитки, и отказ от неторопливых «ланчей с тремя мартини». Но определенная группа женщин сделала выпивку публичной и неотъемлемой частью своей культуры.

Молодая, образованная и нетрезвая: на этом образе я и строила жизнь.

Я не задумывалась о том, что провожу почти все вечера в баре, потому что это делали все мои друзья. Я не задумывалась о том, что бутылка вина – обязательное условие для любого трудного разговора – да и для любого разговора вообще, – потому что именно это я видела в фильмах по ТВ. Бокалы с белым вином стали неотъемлемой частью душевного разговора. Дзынь-дзынь, за нас!

Empowerment. Расширение прав и возможностей женщин. Сила женщин. Равенство женщин. Ключевое слово для 21-го века. Все – от строительства школ в странах третьего мира до имейлов с фотками вашей задницы, которые вы посылаете незнакомцам, – все стало частью Empowerment. В течение многих лет над моим рабочим столом висела вырезка из таблоида Onion: «Сейчас женщины становятся сильнее благодаря всему, что они делают». Это значит, насколько женщины хотели реальной власти, но насколько процесс ее получения был для них противоречив. Эпиляция волос на лобке было Empowerment. Череда шотов Егермейстера в баре было Empowerment. Мне только жаль, что они не дали мне сил не вмазаться в уличный столб.

Я действительно переживала, что пью слишком много. На самом деле я волновалась об этом уже долго. Однажды, заходя ночью в клуб, я разбила колено. Я падала с лестниц (множество раз). Иногда я просто соскальзывала вниз по ступеням – проблемы с гравитацией, как я шутила, – и добиралась до низа лестницы в состоянии тряпичной куклы. И я не уверена, что из этого было более безумно: то, что я пила столько времени, сколько пила, или что я продолжала носить каблуки.

Думаю, что я знала, что я в беде. Тихий голос внутри меня всегда знал. Я не скрывала, что пью, но скрывала, как мне больно и плохо от этого.

Мне было 20 лет, когда впервые стала волноваться, что пью слишком много. Я взяла одну из брошюр в поликлинике. У вас проблемы с алкоголем? Я училась в колледже. И была совершенно уверена, что у всех, кого я знаю, проблемы с алкоголем. Мой фотоальбом был живым тому доказательством: мой друг Дэйв, с бутылкой виски Jim Beam у рта; моя подруга Энн, вырубившаяся на диване, но все еще удерживающая в руке красный пластиковый стаканчик. Яркие картины кутежа и попойки.

Но в том, как я пью, было что-то настораживающее. Друзья приплелись ко мне в воскресенье, когда квартира все еще была разгромлена и пропитана вонью и сожалением.

– Эй. Слушай. Нам надо поговорить.

Они старались, чтобы это прозвучало обычно, будто мы собирались болтать о мальчиках и лаке для ногтей, но следующие восемь слов для меня были как иглы, загнанные под кожу.

Ты помнишь, что сделала вчера ночью?

Итак, брошюра из поликлиники. Далеко не новая, тонкая тетрадочка. Она, вероятно, пылилась на стойке с 1980-х годов. Язык, которым она написана, был паникерским и патерналистским[9] (слово, которое я тогда только узнала и любила использовать).

У вас когда-либо было похмелье? Я вас умоляю. Я чувствовала жалость к застенчивым скромницам, ответившим «нет» на этот вопрос. Алкоголь, по крайней мере три раза в неделю, был такой же неотъемлемой частью моего процесса образования, как и выбор специальности. Мои друзья и я не тусили ни с кем, кто не любил бы отрываться. Было что-то настораживающее в людях, которые отказывались от хорошей попойки.

Следующий вопрос: вы когда-либо пили, чтобы напиться? О господи. А зачем еще человеку пить? Чтобы вылечить рак, что ли? Это было тупо. Я ехала в клинику, ощущая реальный страх, но теперь я уже чувствовала себя очень глупо за этот драматизм.