Три Африки для Миши и Лизы (СИ)

Видимо, это мозг человека двадцать первого века пытался командовать телом, для которого все, что было вокруг, являлось естественной средой обитания. Не сразу получилось задавить в себе обреченное «сожрут заживо». Но когда получилось, то и впрямь оказалось, что не все так плохо. Ну, летают. Ну, звенят противно. Ну, и ладно.

Миша в очередной раз принялся мурлыкать без слов облюбованный с утра «Владимирский Централ, ветер северный». Коллектив радостно присоединился. Даже показалось, что утомительная работа по прокладке дороги уже не такая бесконечная.

Вскоре стали появляться небольшие открытые полянки, которые сменялись зарослями деревьев и лиан. Потом вышли на очень большую территорию, заполненную окаменевшими деревьями. Этакий обширный полигон локального стихийного бедствия. Поваленных деревьев было так много, что живые растения не могли конкурировать с ними, и росли только небольшими островками, используя любой свободный участок, даже иногда на самих окаменевших стволах, на которых за многие годы нанесло плодородный грунт. Таких островков было довольно много, поэтому в целом район не казался мертвым. Только ехать на конях было не очень удобно. Еще очень беспокоило, что солнце клонилось к горизонту, и совсем скоро должно было стать темно.

* * *

Справка для Миши (палео-минералогическая).

То, что видел Миша, не было в полной мере тем, что называется окаменелыми деревьями. Сейчас специалисты называют окаменелыми деревьями группы голосеменных растений (то есть, хвойные деревья, ели и сосны) возрастом не менее двухсот восьмидесяти миллионов лет. Окаменелые стволы замещены минералами кремнезема, в основном халцедоном. Эти деревья в Африке не росли, а были занесены на эти территории в результате наводнений от массового таяния льдов в древние времена. Деревья засыпало песками, и в условиях недостатка воздуха гниение древесины было затруднено, потому и произошло окремнение. Так предполагают ученые.

То, что видел Миша, скорее всего, не было окаменелыми деревьями, а просто очень давно поваленными, причем, в месте своего постоянного роста. Но древний вид стволов наводил на мысли об окаменелости.

* * *

Иму и Нгози о чем-то посовещались и скорректировали маршрут. Уже через полчаса группа всадников, изрядно утомленная необходимостью пробираться между окаменевшими деревьями, вышла на небольшую полянку. Она была образована грудами лежавших стволов. Несколько упавших деревьев сплелись в причудливой форме и образовали полость. За долгие годы эта полость покрылась плотным слоем мха и налетевшего мусора. На нем даже выросли не очень большие, довольно хилые деревья и густой кустарник. Такое уже видели на своем пути по этому кладбищу растений, но конкретно в этом месте у братьев Нгози и Иму был секрет.

Они откатили небольшой валун, который придавливал сплетенную из тонких лиан крышку. Эта крышка закрывали вход в пещеру, которая образовалась из самой естественной полости. Внутри было прохладно и сухо.

Это было очень кстати. Сумерки сгущались, и с минуты на минуту должно стать совсем темно. Довольные беглецы с удовольствием растянулись на сухом полу пещеры, наслаждаясь прохладой и ощущением конца пути. Пещера казалась достаточно обширной, а когда-то нападавшие тонкие деревья и ветви за многие десятилетия превратились в своеобразные стены, делящие большое пространство на ряд более мелких. Это с трудом можно было рассмотреть в свете костра, который разжигал Нгози, используя место старого кострища.

Он вытащил из-за какого-то камня две спрятанные палочки из определенной породы дикой смоковницы. На тупой конец одной палочки он сначала поплевал, потом окунул ее в песок, чтобы налипли песчинки. Все. Мобильная зажигалка была готова. Потом Нгози зажал между ладонями одну палочку, примостил ее в другую, и принялся энергично вращать. Вскоре на сухие травинки, приготовленные Иму, упали первые искорки.

— Хм-м-м. Нам достался неплохой дом с черной отделкой. Сантехники, водоснабжения и канализации не предусматривается. Плиты и холодильника нет, но крыша над головой неплохая. Кажется, ей даже серьезный дождь не страшен, — чуть циничный разум человека из будущего оценивал условия.