Три Алисы и нейросеть. Истории Белкина и Астахова

* * *

– Да-а, – протянул Тимур, когда дослушал. – Печальная тема.

Жорик Уткин молчал. Его брат тоже.

За окошком палатки мерцали звёзды. Летучая мышь с противным писком пролетела между соснами, и вновь сталотихо.

– Грин, ты спишь, что ли? – окликнул Тим.

– Нет.

– Так я не пойму, это и вправду с вами случилось? Или Жорик всё сочинил?

В темноте Гоша и Гриша посмотрели друг на друга. Или брат на брата. Отвечать не торопились.

– Лучше бы он это всё придумал, – сказал я. – Есть такие истории, которые лучше считать враньём.

– Я всё наврал, – согласился Жорик.

– ОК, мы с Тимсоном всё равно не поверили, – соврал и я. – Только в школе больше никому не болтайте об этом. Иначе к врачу отправят, таблетки пить.

– А мне давали таблетки, – признался Грин. – Чтобы этот… третий… не приходил. И он больше не возвращался.

– Хватит, – отрезал Тимур. – Этого ничего не было. Что ещё за фантом из нейросети? Это просто баг в системе. Его пофиксили, и всё кончилось.

– И всё кончилось, – эхом отозвался Грин.

В кармане моего рюкзака коротко прожужжал телефон. Я вздрогнул.

Мне пришло голосовое сообщение:

                  Раз, два, три, четыре, пять,
                  Ну-ка, парни, быстро спать!
                  Пять, четыре, три, два, раз,
                  Вот и кончился рассказ.

Тотчас же кто-то решительно рванул молнию палатки. Чёрная рука проникла внутрь. За ней просунулась и голова.

– Всех проверяю, – объявил наш физрук Кирилл Михалыч. – И никто не спит. Ну-ка, болтуны, быстро на боковую! У вас на это пять минут. Потом начну головы отрывать!

Сказал – и исчез.

Следующие две минуты мы корчились от смеха. Последним рассмеялся Грин. На пятой минуте стало тихо. Даже луна на всякий случай скрылась за облаками.

И рассказ тоже кончился.

Гадалка

Мы увидели эту тётку, как только вышли из метро. Даже неважно, куда мы ехали и зачем, хотя никакого секрета в этом нет. Никуда и низачем. Куда на каникулах ездить? Просто катались. Добрались до стадиона, который на Крестовском острове, вылезли, позагорали немного и спустились обратно. В метро прохладно и пахнет вкусно.

И вот выходим на «Горьковской» и встречаем это чудо.

Нет, мы сразу поняли, что она не нищенка и не бомжиха. С ней всё сложнее. Она хоть и одета не пойми во что, в чёрный балахон и платок цветастый, но только все эти тряпки как будто для неё специально сшиты. И без них её и не представить. А уж если совсем присмотреться, то видно, что платок на ней хоть и винтажный, как мама говорит, а всё же новенький, с иголочки.

И телефон дорогущий висит на шее, на плетёном шнурке.

Вот она в этом наряде и с наушниками в ушах движется по дорожке через парк. Неторопливо так, будто ей тоже идти некуда и незачем. Идёт налегке, в руках ничего нету – ни стакана с кофе, ни пакета с продуктами, ни модного клатча, вообще ничего. Только на запястьях золотые браслеты позвякивают.

Как вы уже поняли, мы увязались за ней. Не потому, что пошпионить хотели, а просто так, интересно стало. Следуем за нею в десяти шагах. Синхронно делаем вид, что гуляем.

Прошли мы так мимо зелёных кустов, мимо бронзовых девушек, мимо пруда, мимо старинного грота, в котором кафе устроено, и тут она останавливается. Берёт телефончик в руку, на экран смотрит. Вынимает наушники. Поворачивается к нам и говорит:

– Да вы не прячьтесь, красавчики. Давно я вас вижу. Шаги ваши слышу. Ты Тимур, а ты – Максим.

Надо сказать, голос у неё такой… привлекательный. Будто её слова – не слова вовсе, а круглые леденцы, друг за другом катятся и толкаются и в стакане с водой приятно так лопаются.

Тим смотрит на неё изумлённо:

– А как вы наши имена угадали?

– Дело нехитрое, милый мой, дело нехитрое. Давно гадаю, всё про всех знаю. В семье нашей все женщины гадают, беду отгоняют, людям правду говорят – и так двести лет подряд… Так уж нам повезло, такое у нас ремесло. Вот и я: что увижу – не скрою, что скрою – то в землю зарою, в себе не держу, что узнать хочешь, всё расскажу… Подойди поближе, не бойся.

Не успел я глазом моргнуть – Тим к ней двинулся, как зомби. За шаг остановился и стоит. Ждёт чего-то.

Я тоже жду, что дальше будет.

– Дай ладошку, ты мой хороший, – она ему предлагает, – погадаю тебе тоже. Всю правду скажу, много денег не попрошу. Что у нас есть, что у нас будет, кто нас полюбит, кто забудет…

Так она его мягко разводит, а Тим, смотрю, разводится с удовольствием. И руку ей послушно протягивает. Я-то, конечно, не верю всяким там инфоцыганам, и к тому же у меня в голове вертится дурацкий стишок, как обычно:

Колдуй, баба, колдуй, дед,
Колдуй, школьный логопед…

Только у этой тётки язык лучше моего подвешен. Двести лет тренировки – это вам не шутка! Взяла Тимура за руку и давай ладонь рассматривать. И ещё ногтем по линиям водит, а ногти у неё длинные, чёрным лаком покрыты, а на пальцах – перстни золотые, да с камушками, всё как положено.