Три Алисы и нейросеть. Истории Белкина и Астахова

– Верно! Зачем говорить, когда можно спеть? Знаете, парни, какую классную песню мы в детстве пели? Из фильма про Алису! Про «прекрасное далёко» – знаете? Это же просто космос! Щас споём, а вы подтягивайте!

«Ох уж мне эти артисты», – думаю я. Но не спорю. Надо же отвлечь Тимку от его переживаний.

И вот дальше мы летим по шоссе с бодрыми песнями. Только песни у этих клоунов тоже оказались особенные. Уж не знаю, слышали вы или нет:

Алиса Селезнёва, жирная корова,
Сбежала из дурдома, похитив миелофон.
За нею два пирата из мясокомбината…

Ну и так далее, в таком духе.

– Вырасту стану космическим пиратом, – обещает Тим. – Ты со мной, напарник?

– А как же, – говорю. – Ты просто мысли мои читаешь. Кстати, где у нас каршеринг для летающих тарелок?

– Кто его знает. Приедем спросим у Алисы!

Тут мы немножко смеёмся. Правильно медведи говорят: все хорошо, что хорошо кончается. Даже если о чём-то приходится забыть навсегда. Или о ком-то.

Ведь иначе и история не кончится.

Золото Маннергеймера

Летние каникулы начались не так чтобы весело. Даже совсем невесело. Потому что прямо с начала июня меня задвинули в санаторий лечиться.

Я вообще-то не больной. Просто в школе нас повели на диспансеризацию, и у меня оказались какие-то проблемы с лёгкими. Врачи сказали, что надо укреплять организм, и выписали мне путёвку в лесной лагерь. На две недели.

Я сперва немного поволновался, а потом решил, что это будет даже интересно. Интернет там есть, озеро недалеко, папа с мамой смогут приезжать. Вот разве что без Тима поскучать придётся.

Сейчас будет спойлер: всё опять вышло по-другому.

Скучно уж точно не было.

Приехали мы с родителями в этот лагерь в самый первый день, часам к двенадцати. Немного опоздали, потому что на шоссе были пробки. Прошли регистрацию, медосмотр, поднимаемся на этаж.

Открываем дверь, а там…

Вот именно – Тимур Астахов. Вещи уже рассовал кое-как по углам, а сам сидит на кровати с планшетом и во что-то играет. На меня глаза поднял, а сам краснеет прямо на глазах.

Тут я разозлился. Вот зачем было молчать? Держать всё в тайне до послед-него?

– Ты чего, – спрашиваю, – тоже больной, что ли?

– У меня так-то туберкулёз был, – он говорит. – В детстве. Ну, там, где мы раньше жили. Теперь регулярно на профилактику надо ложиться. Просто я никому не рассказывал.

Это на него похоже. Он больше всего не любит, чтоб его жалели, ну или что-то вроде того. Поэтому я даже не удивился.

Просто занял койку рядом. Папе с мамой пообещал, что всё в порядке будет, и до выхода их проводил.

Так вот и начались наши каникулы.

Как нас там кормили и лечили, рассказывать не очень интересно, я и не буду. Только описание природы придётся сделать, иначе непонятно будет, где вообще это всё происходило.

Так вот: наш корпус – не слишком большой, всего четыре этажа, и из верхних окон озеро видно. Но туда нас не пускают. Вокруг санатория – серьёзный такой забор из металлических прутьев, чтобы посторонние люди на территорию не проникали и свои с территории не разбегались.

За забором – песчаные холмики, поросшие травой, а дальше – сосновый лес. Вдалеке, за соснами, – непонятно что: похоже на дом, только уже разрушенный, а может, ещё не достроенный.

Правда, в первый-то вечер нам вообще не до этого было, мы в основном в игры играли. А на второй день на батуте попрыгали, в фонтане вымокли, пообедали, повалялись, погуляли, обследовали всю территорию и наконец добрались до самых дальних закоулков.

Было уже часов шесть вечера, а на улице светло, как днём. Это называется «белые ночи». Ну, вы, наверно, знаете.

Прошлись мы вдоль забора. И, конечно, быстро нашли, что искали: секретное место, где прутья немножко разогнуты.

– Ну что? – спрашивает Тимур. – Сходим на разведку?

– Может, после ужина? – говорю.

– После ужина ты здесь не пролезешь. Вон толстый какой. Давай сейчас.

Я оглядываюсь: вроде никто нас не ищет, да и времени ещё полно. Если сейчас с Тимуром не спорить, то можно и к ужину успеть.

– Ну пошли, – говорю.

Мы протиснулись между прутьями и оказались на свободе.

Идём по лесу, а там чем дальше, тем интереснее. Птицы поют, дятел где-то вверху ствол долбит: постучит-постучит, подождёт немного и опять начинает, как будто послания в мессенджере набивает. В кустиках брусники кто-то шебуршит: может, ежи, а может, ужи.

– Прямо волшебно! – Тим говорит с восторгом. – Как в фэнтези попали.

Ну не знаю. Это он там у себя на юге леса нормального не видел, а я-то здесь всегда жил. Сосны да ёлки, ничего особенного.

Иду за ним, а сам под ноги смотрю. А пока я под ноги смотрел, не заметил, как мы из леса на какую-то поляну вышли.

Там я врезался Тимуру в спину и остановился.

– Смотри-ка, – он мне шепчет.

Да я уже и сам вижу: прямо перед нами – арка из серых камней (они даже мхом поросли). Два столба есть, а забора нет. Сами створки ворот тоже давно уже пропали, только видно крюки, на которых они держались.