Три брата

Кругом кипела работа. «Все заранее договорились, кто с кем будет пахать. А где я теперь найду компаньона? – думал он. – Разве только среди тех, у кого пахота не спорится, лошади пристанут и им нужна будет помощь, или среди опоздавших, как и я, не успевших с кем-нибудь договориться. Но как найти таких в степи? Будь у меня плуг, на кой черт они бы мне все понадобились? Мои лошади и сами потянули бы его. Такие справятся за четверых, а то и за шестерых…»

Проезжая мимо пахарей, Танхум заметил, как они смотрят на его лошадей. Какой-то низенький, худенький колонист, пахавший у самой дороги, с завистью сказал своему компаньону, шедшему за плугом:

– Ну и повезло же человеку… Еще как повезло… Шутка ли, такое богатство привалило! Такое приданое! Давно таких лошадей не видал…

– Орлы! Смотри, как летят! – крикнул кто-то издали. Танхум назло всем гнал лошадей во весь опор. Пускай они завидуют! Пускай лопнут от зависти!

Подъехав к отцовской земле, где в прошлом году была толока8, Танхум остановился. Он решил пока что вспахать хотя бы несколько десятин, которые Юдель Пейтрах еще не успел захватить в свои руки. А когда он окрепнет, станет на ноги, он отберет у Юделя всю землю своего отца.

«Отец уже все равно не сумеет ее обработать, – думал он. – Рахмиэл и Заве-Лейб голыми руками, без лошадки и без семян для посева, тоже ничего не смогут делать с ней. Выходит, что земля все равно будет пустовать, бурьяном зарастать, только суслики будут на ней плодиться. А у меня земля зацветет, заколосится».

Желая убедиться, действительно ли это отцовская земля и не ошибся ли он, Танхум оглядел все знакомые с детства приметы, пересчитал число гонов от околицы до того места, где была в прошлом году толока. Да, эта земля принадлежала отцу.

Вдруг откуда-то появился всадник. Он медленно ехал на неоседланном коне, держась руками за гриву. Когда он подъехал ближе, Танхум узнал в нем Гдалью Рейчука. Его черные глазки на маленьком, смуглом от загара лице возбужденно сверкали.

– Нашлась моя кобыла! – издали кричал он. – А я уж потерял надежду найти ее!

Подъехав к Танхуму, Гдалья соскочил с лошади. Увидев кобылу, лошади Танхума заржали, будто узнали ее. В ответ и та заржала.

– Ах ты Красотка! – ласково поглаживая свою кобылу, приговаривал Гдалья. – Почему же ты удрала от меня? Разве я тебя чем-нибудь обидел? И в такую горячую пору, в разгаре жатвы, взяла да исчезла. Хорошо хоть, что к пахоте отыскалась. Кажись, скотина, бездушная тварь, а стосковалась по мне. Только увидела меня – заржала. Обрадовалась, как ребенок… Стой, стой, Красотка!

– Где ты ее нашел? – прервал его Танхум.

– На хуторе, у одного хозяина. Он говорит, что она сама забрела к нему во двор. Где только я ни искал ее, чуть не всю степь обошел.

– Может, она в самом деле сама к нему пришла. Пить, может, захотела. Когда скотине наскучит стоять одной, она, конечно… Может, ты ее плохо привязал?

Танхум старался убедить Гдалыо, что лошадь сама ушла со двора, что никто ее не уводил. Он избегал разговоров о конокрадах, опасаясь, как бы невзначай не вспомнили о том воре, у которого стянул шапку с деньгами.

Гдалья глаз не мог оторвать от своей кобылы. Он настолько был поглощен ею, что даже не заметил лошадей Танхума. Это задело молодого хозяина.

«Подумаешь, тоже мне лошадь… – успокаивал он себя. – Копыта моих лошадей больше стоят,- чем его захудалая кобылка».

Наконец Гдалья пришел в себя и тут только увидел лошадей Танхума.

– Это твои? – спросил он. – В приданое получил? Да, лошади что надо! Теперь ты, Танхум, на коне! Кто может с тобой сравниться? Богатеем станешь…

– Что ты, что ты! – словно оправдываясь, говорил Танхум, – хотя эти слова были ему по душе. – А с кем ты собираешься пахать? – как бы невзначай спросил он Гдалыо.

– Я всегда пашу с Михелем Махлиным.

– А еще с кем?

– С кем придется.

– Четырех лошадей впрягаете в плуг?

– Это смотря какие лошади. Если замученные клячи, то и шестеро не потянут.

– Плуг у Михеля есть?

– Еще какой! Новенький.

– Да ведь лошадь его едва волочит ноги! Не так ли? У него, кажется, мерин?

– Лошадь, правда, у него неказистая, но шустрая.

– Если так, давай втроем пахать. Только не тяни. Сегодня же начинать надо. Сам видишь, все уже пашут. Поди, ни одного хозяина не осталось в Садаеве, все договорились, кому с кем пахать, и давно выехали в степь. Садись, Гдалья, на свою кобылу и скачи к Михелю. Только скорее! Сегодня же надо начать. Нельзя терять ни одного часа, Когда приедете, договоримся, что и как.

– Так ты, значит, предлагаешь пахать вместе? – подумав, спросил Гдалья. – А где ты пахать будешь? На чьей же земле?

– Что значит – на чьей? – Он хотел ответить «на нашей», но, спохватившись, указал пальцем на отцовский участок: – На прошлогодней толоке.

– На толоке земля твердая как камень. А твой отец случайно не сдал ее в аренду Юделю?

– Нет, я сам ее вспашу.

– Ну хорошо, я поеду к Михелю. А ты здесь останешься или вернешься домой?

– Я вас здесь подожду. Зачем зря гнать лошадей? Я пока хорошенько осмотрю толоку.

Гдалья уехал.