Три буквы на моем заборе. КВН

Первая любовь. Она была такая… Такая… Ну не помню я, какая она была. НЕ ПОМНЮ. Но я на все 100 % уверен, что она была! Звали ее… Нет, все-таки я сохраню эту тайну до конца своих дней. Она теперь уже старая, наверное. Замужем давно. Как же ее звали?

Ах, сударыня, когда мы с Вами вместе,
Все цветочки расцветают на лугу!
Я скажу Вам, сударь мой:
Мне бы надо бы домой,
Но цветочки я обидеть не могу!
Как приятно и забавно,
Что я очень нравлюсь Вам,
Ну, а Вы мне и подавно!
Вот и славно, трам-пам-пам…

Первый побег. Через полтора года, уже будучи воспитанником старшей группы, я совершил дерзкий побег. Его план я разработал еще с утра, а осуществлять стал сразу после полдника. В то время, когда все мальчишки и девчонки мирно дожидались в беседке своих родителей, я незаметно для воспитательницы пролез в маленькую дырочку в детсадовском заборе и оказался на свободе. Быстрым шагом я направился к улице Гагарина. Стоял чудный июньский день. Падал с деревьев тополиный пух, пели птички в парке напротив, а я в черных шортах и почти белоснежной рубашке иду, улыбаясь встречным горожанам, совершенно довольный собой. Навстречу мне, ничего не подозревая, шла с работы моя мама. Увидев меня, она остановилась, как вкопанная.

– Ты что тут делаешь?

– Домой иду.

– С кем?

– Один.

– Я тебе покажу «один»!

Дома мне, конечно, «всыпали по первое число». И вот когда допрос с пристрастием уже был окончен и мне по такому случаю выдали большой бутерброд с вишневым вареньем, в квартиру ворвалась зареванная воспитательница.

– Марьям Гусейновна, ваш сын пропал…

Киднэппинга в нашей стране тогда еще не изобрели.

– А вот, когда деревне, я все время думал: чью же фамилию взять, отца или матери?

– Ну, и чью взял?

– Двойную. Джонсон и Джонсон.

Это мой папа…

Самое время рассказать о моих родителях, о нашем большом и уважаемом тухуме. Мой отец, Магомед Каирович Мусаев, – один из первых в нашей республике, кто закончил факультет театральной режиссуры Государственного института театрального искусства в Москве. В Дагестане выпускников ГИТИСа можно пересчитать по пальцам одной руки. Тридцать пять лет он отдал родному дагестанскому телевидению, где проработал режиссером телевизионных программ. В прошлом году, когда отмечали его восьмидесятилетний юбилей, один гость сказал, что стены телекомпании до сих пор еще помнят его раскатистый и звонкий смех. Если у меня есть чувство юмора, то это точно от него.

…а это мама.

Мама, Марьям Гусейновна, от отца тоже далеко не отстала и нередко выдает такие перлы, что и Жванецкому не снились. Родилась она ровно через один месяц и два дня после ядерной бомбардировки американцами японского города Хиросима. Не знаю, отразился ли сей факт на Японии, но на мамином характере отпечатался серьезно. Она у нас с самого детства не любит войну. Всю жизнь она посвятила самой гуманной профессии на свете. Вот уже четвертое поколение детей лечится у моей мамы. Есть у меня замечательная старшая сестра Разият – кандидат педагогических наук, она сейчас преподает в педуниверситете. Она самая лучшая сестра на свете.

Сестра Разият

С отцом года три назад произошла одна забавная история. Пошел как-то папа в пенсионный фонд по поводу своей пенсии поинтересоваться. А ему там заявляют:

– Вы, Магомед Каирович, к Магомеду Абдулкаировичу какое отношение имеете?

– Так я, собственно, это он и есть.

– Как же вы, когда у вас в паспорте четко написано: КАИРОВИЧ, а по нашим документам речь идет об АБДУЛКАИРОВИЧЕ.

Отец долго объяснял, что когда-то в сельских бумагах писарь-лентяй решил сэкономить казенные чернила и удалил из отчества «Абдул». Так я и стал Каировичем, а отца на самом деле звали Абдулкаир. В пенсионном фонде в эту историю не поверили, и отцу пришлось обращаться в суд с заявлением, что он – это он! И вот состоялся суд. Самый настоящий. Федеральный судья Советского районного суда города Махачкалы Махач Гимбатович Алиев вынес постановление: «…Считать Мусаева Магомеда Каировича Мусаевым Магомедом Абдулкаировичем». Отец радостный пришел домой с этой бумажкой. Справедливость восторжествовала!

Селение Чох.