Три буквы на моем заборе. КВН

Вернувшись из Пятигорска, мы начали усиленно готовиться к игре на кубок города. Это была наша первая серьезная битва с командой ДГУ. Правда, в игре участвовали еще и медицинский, политехнический, и сельскохозяйственный институты, но их мы не чувствовали. Для нас был только один серьезный соперник – ДГУ. О, как мы их ненавидели! Почему? Потому, что они были сильнее нас. Как обычно ведут себя проигравшие команды? «…Судьи – сволочи, звуковик – мудак, не ту фанеру врубил и т.д. и т. п.». Мы же, проиграв им и оставив позади себя еще три вуза, грустно молчали в тряпочку, потому как четко осознавали: они сильнее нас! После игры я впервые познакомился с Андреем Галановым, Шабаном Муслимовым, Мирсамедом, Эльшаном, красавицей Руминой…

– Давайте Серегу позовем!

– Вы чего? Серега же преставился.

– Какой Серега?

– Клавкин. С четвертого.

– Так Клавдия – вдова?

– Ну да.

– Пойду, утешу… Нет, ну как друг!

Наступила поздняя осень 1993 года. К нам на репетицию пришли Шабан и Андрей с предложением объединиться. Даже несмотря на всю силу их команды по местным меркам, для серьезных дел их состав не подходил. Шабан и Андрей это прекрасно понимали, потому и пришли к нам с этим предложением. ДГУ предстояло участвовать в первом масляковском фестивале. Состояться он должен был в Воронеже. Из нашей команды на него поехали Шамиль и Беня. Меня не взяли. Сволочи. Я не скажу, что это стало для меня серьезным ударом, но несколько дней я ходил хмурый. По итогам фестиваля команду ДГУ включили в состав первой лиги. Это был первый серьезный успех молодой и неопытной команды.

После Дагестанской лиги КВН.

Следующий фестиваль, как и все последующие, уже проходил в Сочи. Команда ДГУ «Махачкалинские бродяги» была усилена четырьмя представителями Дагестанского педагогического, меня опять не взяли. Видимо, еще не набрал достаточного «авторитета». На фестивале «Бродяги» понравились самому Маслякову, и команду включили в состав Высшей лиги! Это был фурор! Все другие отдельные и локальные успехи были не в счет. Их никто не видел! А высшая лига – это, помимо всего прочего, эфир на Первом канале.

Думаю, здесь стоит напомнить, что Республика Дагестан в 1994 году ничего, кроме сплошного негатива и криминала, на федеральные каналы не поставляла. О футбольной команде «Анжи», кроме ее самых преданных болельщиков, тоже никто ничего не знал. «Махачкалинским бродягам» предстояло показать и доказать, что и в Дагестане живут нормальные люди с чувством юмора. А это уже политика!

С этого момента все было подчинено одной идее – победить. Для этого нужно было собрать в команду не только тех, кто очень хотел играть, но и тех, кто УМЕЛ это делать. Прежде всего Шабан и Андрей уговорили «тряхнуть стариной» Карена Мкртчана и Ванати Алиева – мэтров дагестанского юмора. Шоу-бизнеса в Дагестане тогда еще не было. Но был знаменитый в Махачкале студенческий театр «Хорошее настроение».

Вторым шагом руководителей команды был кастинг, по итогам которого меня-таки в команду зачислили. И мы стали готовиться к своей первой телевизионной игре в 1/8 финала сезона 1994 года. Задача у нас была предельно ясная: из шести команд, участвовавших в игре, нам необходимо было занять любое место с первого по четвертое.

– А где ваш руководитель?

– Посадили.

– Как посадили?! За что?

– Кража невест в особо крупных размерах.

– Что, повариху украл?

– Нет, баскетболистку.

В отделе, которым я теперь руковожу, работает шесть человек. Точнее, я и еще пять представительниц прекрасной половины человечества. Младшая влилась в наш славный коллектив прошлой осенью. После того, как благополучно провалила вступительные экзамены в педагогический. Старшую мы уже четыре года безуспешно пытаемся проводить на пенсию. Для того, чтобы попасть в мой кабинет, мне приходится проскакивать через проходную комнату №316, где как раз и делает вид, что работает эта женская гоп-компания. Первые три месяца я, как интеллигентный сын выпускника ГИТИСа, прежде чем войти в дверь нашего отдела, стучал. Но после того, как мне пару раз из-за двери томным голосом отвечали «да-да», а потом ехидно хохотали, я перестал это делать. Проскочив в три шага это зловредное помещение, я закрываюсь у себя в кабинете и не выхожу оттуда до обеда. Пообедав в нашей столовке за вторым от входа столиком, я возвращаюсь в кабинет и вечером выхожу из здания последним, чтобы лишний раз не встретиться с «любимыми коллегами по работе».