Три часа между рейсами [сборник рассказов]

Р. Парк-Уолл, пытаясь поймать его в фокус, повел головой влево-вправо, потом наклонил ее и посмотрел исподлобья, затем задрал ее вверх и глянул из-под ресниц, после чего резко подался вперед и замер, как кобра перед броском. В конечном счете фокус, видимо, настроился, ибо он воскликнул:

— Пэт Хобби! Садись к нам и наливай себе чего хочешь. Джентльмены, это Пэт Хобби — лучший горе-писака во всем Голливуде. Как делишки, Пэт?

Пэт занял место за столом под настороженными взглядами дюжины хищных глаз — что, если это старый друг, подосланный семейством, дабы вернуть загулявшего драматурга домой?

Видя такое дело, Пэт повел себя осторожно и выждал с полчаса, пока не оказался в туалетной комнате наедине с Парк-Уоллом.

— Ты в курсе, Парк, что Бенизон устроил за тобой слежку? — обронил он как бы невзначай. — Не знаю только почему. Мне шепнул об этом на студии букмекер Лу.

— Не знаешь почему? — вскричал Парк-Уолл. — Зато я прекрасно знаю. У меня есть то, что ему до зарезу нужно, — вот почему!

— Ты ему задолжал?

— Задолжал? Ему?! Как раз наоборот — этот чертов ублюдок задолжал мне! Он должен мне заплатить за три долгих муторных совещания, когда я придумал и разложил по полочкам сюжет его треклятого фильма! То, что ему нужно, находится здесь. — И он постучал себя по лбу непослушным пальцем.

Еще час прошел в бурных возлияниях и бессвязных застольных речах. Пэт терпеливо ждал, когда запой по замкнутому кругу вернется к той же теме, — и с неизбежностью она снова всплыла в мозгу Парк-Уолла.

— Что самое забавное: я ведь рассказал ему, кто и почему подсунул в багаж чертов снаряд. А этот умник не сумел запомнить мой рассказ.

Тут Пэта посетило вдохновение.

— Зато секретарша запомнила, — брякнул он.

— Секретарша? — изумился Парк-Уолл. — Что-то я не припомню там секретарши.

— Она вошла во время твоего рассказа, — сымпровизировал Пэт.

— Ну тогда он должен сполна заплатить мне за все! Он мне заплатит, или я притяну его к суду!

— Бенизон говорит, у него есть идея получше твоей.

— Черта с два она лучше! Моя идея просто гениальна! Вот послушай…

Он говорил две минуты.

— Ну, что скажешь? — Он взглянул на Пэта, предвкушая его восторженную реакцию, но вдруг заметил в глазах собеседника совсем не то, на что рассчитывал. — Ах ты, вонючка! — вскричал он, обо всем догадавшись. — Ты говорил с Бенизоном — это он тебя подослал!

Драматург нетвердо вскочил на ноги — сей же миг Пэт кроликом юркнул прочь из-за стола и припустил к выходу. У него были все шансы опередить Уолла и благополучно выбраться на улицу, если бы не вмешательство мистера Смита.

— Куда это ты почесал? — поинтересовался он, сцапав Пэта за отворот пиджака.

— Держи его! — завопил, приближаясь, Парк-Уолл и с разгону нанес удар кулаком, предназначавшийся Пэту, но угодивший аккурат по физиономии мистера Смита.

Как уже отмечалось, мистер Смит был человеком крутого нрава и недюжинной силы. Он выпустил Пэта, без лишних слов схватил Парк-Уолла одной рукой за плечо, а другой — за промежность, поднял его высоко над головой и со всего маху шмякнул об пол. Через три минуты Парк-Уолл отдал концы.

III

Если не считать громких публичных скандалов вроде дела Арбакла,[112] киноиндустрия обычно берет под защиту своих людей — а Пэт был частью киноиндустрии, пусть даже и малоценной. И уже на следующее утро его освободили из-под ареста без всякого залога, обязав явиться по вызову лишь в качестве свидетеля. Была в этом и позитивная сторона: впервые за последняя год его имя появилось на страницах официальных кинобюллетеней — какое ни есть, а все же паблисити. Чиста была и его совесть — на очистку оной от угрызений Пэту потребовалось всего пять минут сразу после того несчастного случая. И самое главное: сейчас он был единственным живым человеком, знавшим, как и почему артиллерийский снаряд попал в багаж Клодетт Кольбер, Бетти Филд и иже с ними.

— Когда ты зайдешь ко мне для разговора? — спросил мистер Бенизон.

— После завтрашнего дознания, — сказал Пэт, радуясь возможности помучить продюсера. — Я пока что слегка не в себе, до сих пор в ушах звон стоит.

Это было еще одной привилегией сильных мира сего. Только большие боссы могли ссылаться на здоровье так, чтобы эти ссылки принимались в расчет окружающими.

— Уолл в самом деле все тебе рассказал? — не успокаивался Бенизон.

— Все как на духу, — заверил его Пэт. — И эта история стоит много больше полусотни баксов. Я собираюсь нанять нового агента, и мы обсудим все в его присутствии.

— У меня есть предложение получше, — заторопился Бенизон. — Я подкину тебе работу на четыре недели по твоей обычной цене.

— А какова моя цена? — хмуро поинтересовался Пэт. — Мне случалось работать по разным, от четырех тысяч до нуля включительно. — И добавил афоризм, равно применимый к любой сумме: — Как говаривал Шекспир: «У каждого есть своя цена».[113]