Три часа между рейсами

Глядя на нее два часа спустя, Пэт уже вполне серьезно спрашивал себя: а почему бы и нет? Можно будет поговорить насчет пробы с Гарри Гуддорфом или Джеком Бернерсом, да только вряд ли они захотят его слушать. Но что-нибудь для нее он сделает обязательно, решил Пэт. Хотя бы попытается заинтересовать кого-либо из агентов — если, конечно, предстоящая ночь оправдает его ожидания.

— Какие у тебя планы на завтра? — спросил он.

— Никаких, — ответила она без раздумий. — Мне кажется, надо поспешить с едой, а то опоздаем на премьеру.

— Да, конечно…

Он нанес еще один удар по своим финансам, заплатив за шесть порций виски — человек имеет право угостить себя перед своей собственной премьерой, — и повел ее в ресторан. Ели оба не много. Элеонора была слишком взволнована, а Пэт уже получил свои калории в жидком виде.

Давненько он не видел картины со своим именем в титрах! «Пэт Хобби». Как человек из народа, он всегда предпочитал зваться коротко и четко: «Пэт Хобби». Приятно будет снова увидеть эти два слова на экране, и, хотя нельзя было рассчитывать на то, что его старые друзья встанут со своих мест и грянут: «С днем рожденья тебя!» — после просмотра в фойе наверняка будут и поздравительные хлопки по спине, и просто заинтересованные взгляды из толпы. И это будет чудесно!

— Мне страшно, — прошептала Элеонора, когда они проходили меж двух плотных рядов зевак перед кинотеатром.

— Они все смотрят на тебя, — заверил ее Пэт. — Смотрят и пытаются вспомнить, в каких фильмах ты играла.

Какой-то киноман подскочил к Элеоноре, протягивая ручку и блокнот для автографов, но Пэт решительно увлек свою спутницу к дверям — с той стороны уже неслись выкрики, по смыслу аналогичные объявлению в транспорте: «Посадка закончена!»

— Пожалуйста, ваши билеты, сэр.

Пэт вынул билеты из конверта и предъявил их для проверки, а после обернулся к Элеоноре со словами:

— Не волнуйся, наши места зарезервированы, и никто их не займет, насколько бы мы ни опоздали.

Она придвинулась ближе к Пэту и ухватила его под локоть — как потом выяснилось, этот момент был наивысшей точкой ее дебюта в мире кино. Не успели они пройти и трех шагов внутрь кинотеатра, как тяжелая рука опустилась на плечо Пэта.

— Эй, приятель, у тебя билеты на другое шоу!

Они и понять ничего не успели, как вновь очутились снаружи, под прицелом подозрительных глаз.

— Я Пэт Хобби, автор этого фильма.

На мгновение весы качнулись в его пользу, но уже в следующий миг чуткий страж уловил запах спиртного, исходящий от Пэта:

— Э, да ты крепко перебрал, приятель. И билеты у тебя не того сорта.

Элеонора занервничала не на шутку, однако Пэт был спокоен и тверд:

— Зайдите внутрь и спросите у Джека Бернерса, он вам скажет, кто я такой.

— А теперь слушай сюда, — молвил верзила-привратник, потихоньку надвигаясь и оттесняя Пэта от входа. — Это билеты в дрянной балаган со стриптизом на другом конце города, так что вали прямиком туда и прихвати свою подружку. Счастливо повеселиться, ребята.

— Вы не понимаете. Я автор сценария.

— Ага, размечтался.

— Загляните в программку, там указано мое имя. Я Пэт Хобби.

— И документ есть? Покажи-ка свою водительскую лицензию.

Вручив ему лицензию, Пэт прошептал Элеоноре:

— Все будет в порядке.

— Тут нет ни слова о Пэте Хобби, — объявил привратник. — Написано: «Автомобиль принадлежит Североголливудской ссудно-кредитной компании». Это твое имя?

Впервые в своей жизни Пэт Хобби потерял дар речи. Он взглянул на Элеонору и понял, что с ее стороны поддержки ожидать не стоит, — как всегда, Пэт был один-одинешенек.

III

Толпа уже начала рассеиваться, задаваясь типично американским вопросом: «И на кой мы сюда приперлись вообще?», — но одна группа задержалась, почуяв нечто интригующее в позах и лицах парочки у входа. В их понимании Пэт и Элеонора были такими же безбилетными аутсайдерами, как и они сами, однако их удивила беспримерная наглость, с какой эти двое попытались прорваться внутрь. Послышались язвительные выкрики в их адрес. Элеонора начала бочком отдаляться от этой постыдной сцены, когда какое-то движение возникло уже с другой стороны двери. Из кинотеатра широкими шагами вышел рослый, одетый с иголочки джентльмен и остановился, озираясь, пока не заметил Пэта Хобби.

— А, вот ты где! — рявкнул он.

Пэт узнал Уорда Уэйнрайта.

— Заходи и полюбуйся на это убожество! — проревел Уэйнрайт. — Вот корешки моих билетов, можешь взять! Это не режиссер, а чучело безмозглое! Заходи и полюбуйся! — Он повернулся к привратнику. — Все верно, это его картина. Это его уровень. Имени моего не будет ни под одним кадром этой убогой стряпни!

Содрогнувшись и отчаянно всплеснув руками, Уэйнрайт прорвался сквозь толпу зевак и был таков.