Три часа на выяснение истины

— Товарищ командир, миленький, да это же я, Одинцов.

— Вижу. Добрый день, Николай Иванович! — Старшина держит в пальцах сигарету. — Что же вы так неосторожно? Всегда такой аккуратный водитель. Ай-яй-яй! Ладно, дайте прикурить, у меня зажигалка отказала.

— Пожалуйста, Дима, для вас всегда пожалуйста. — Одинцов торопливо зажигает спичку, подает огонек в ковшике ладоней. Старшина прикуривает, внимательно, почти в упор смотрит холодными глазами на Одинцова. «Хитрюга! — догадывается Николай. — Проверяет, не выпил ли я. Вот тебе и приемчик. А может, он все видел?»

— Что за парень садился к вам в машину?

— Парень? — Одинцов замирает с горящей спичкой в руке. Огонь больно жжет пальцы. — Ой, черт! Да так, Дима, странный какой-то, я его первый раз вижу. Вдруг подошел, сел ко мне и говорит: «Телевизор подвезешь домой?»

— Телевизор, а не ковер? — почему-то улыбается старшина.

— Да-да, верно, ковер! — поспешно соглашается Одинцов, — А вы, значит, все слышали?

— Не только слышал, — на лице старшины вдруг исчезает улыбка, и он сдвигает светлые тонкие брови. — Я все видел, Николай Иванович. Вы меня не обманете. Не телевизор и не ковер просил вас подвезти этот парень. Он продал вам слиток золота за триста рублей, которые вы ему передали в почтовом конверте с рисунком музея-усадьбы Поленова.

— Да, но, товарищ старшина, миленький, я ж не хотел, я сомневался, понимаете, я в первый раз. Мне этот слиток вообще-то не очень нужен. Хотите, я вам его отдам? Вот, пожалуйста, мне не жалко, — Одинцов протягивает инспектору носовой платок, в который тщательно завернул золото.

— Нет, Николай Иванович, я его не возьму. Я вас обязан задержать и отвезти куда следует. Вы разве не знаете, что совершили преступление? Садитесь, гражданин Одинцов, в машину. И поедем, — старшина берет его за локоть.

— Нет! Я никуда не поеду! Люди, товарищи! Я не хотел, я же ни в чем не виноват! — закричал Одинцов, вырываясь, и проснулся.

В комнате было тепло и тихо. На кухне гудел холодильник, билась в стекло ветка рябины с черными горошинами ягод. Одеяло валялось на полу большой белой птицей. Из спальни неслышно появилась Наташа в короткой ночной рубашке.

— Что случилось? Ты почему кричал? — Она шагнула к письменному столу, щелкнула выключателем настольной лампы. — И одеяло на полу. Ты не заболел? — Она укрыла Одинцова, склонилась к его изголовью. — Ой, Коля, да ты весь в поту. Ну, конечно, простыл, Я тебе сколько раз говорила, не ходи легко одетый! — Она вышла на кухню, вернулась с полотенцем, вытерла влажный лоб Одинцова. — Ну, почему ты молчишь? Горло болит?

— Нет, — хрипло прошептал Одинцов. — Я не простыл. Мне снилась какая-то гадость. Ты слышишь, Натка, мне приснилось, что меня забрала милиция. Ведь это неспроста. Ты же знаешь, все мои сны потом сбываются.

— Тебя кто-нибудь видел около универмага?

— Кажется, нет. Я, когда выезжал, выехал на красный свет, мне еще старшина знакомый жезлом погрозил, и я сдал назад. Но это знакомый старшина. Он даже не подошел ко мне. Просто погрозил, что нельзя так. И все. А сейчас приснилось, что меня забрали.

— За нарушение правил?

— За то, что я слиток купил. Он сказал мне, что все видел и слышал. И что это валютная сделка. Кошмар какой-то! Я же почти уверен, что никто не видел. Тот продавец буквально минуту был у меня в машине, потом ушел.

— Коля, отнеси этот слиток куда надо.

— В милицию, что ли?

— Куда угодно, хоть в КГБ, только отнеси!

— А может, лучше выбросить?

— Еще раз глупый ты человек! Ну, выбросишь, и с ним триста рублей. А так тебе хоть что-нибудь вернут. Можешь сказать, что нашел его, например. А тогда, я знаю, по закону четверть стоимости тебе, как за клад, могут возместить.

— Четверть? Но ведь слиток весь мой!

— Тогда почему ты кричишь? Почему среди ночи как ненормальный?

— Наташа, а если я никому ничего не скажу и спрячу его на годик? Все забудется, а потом спокойно начну с ним работать.

— Не будет у тебя спокойствия. Ты просто трус. И можешь не обижаться. Что завтра, что через год — разве не все равно? Вспомни Гришина. Жена умерла, дети от него отвернулись. Ты хочешь меня с ребятами одну оставить?

— Хватит ныть. Гришин монетами увлекался. Ну, погорел, ну и что? Зато пожил всласть. Теперь, правда, в горгазе работает.

— А тебе горько со мной живется? Да ты у меня, как у Христа за пазухой! Нет, Коля, лучше отнеси этот слиток куда надо. И черт с ними, с деньгами. Зато мы с тобой останемся чистыми. Есть поговорка такая: не жили богато, и начинать незачем. Ну, хочешь, я еще двух учеников возьму, буду дополнительно уроки вести? Неужели нам не хватит? А матери своей в крайнем случае из моего кольца коронки поставишь. Мне ведь ничего не жалко, лишь бы у нас все было нормально.

— Может, ты и права. Но я-то какой дурак! И зачем клюнул на эту приманку? Хотя золото хорошее, почти без примесей, и проба высокая.