Три часа соблазна

– А ты давай-ка сам сбегай, – подначила его Василиса. – Купи для любимой супруги хлеба, колбасы, маслица не помешает, конфеток к чаю. Только не «Мерзость в сахаре», а нормальные, шоколадные. Беги, а мы, твоему приходу уж такой чай заварим!

– Что это, в самом деле, за тон такой? «Беги!» – заершился недоделанный супруг. – Я, может быть, с женой хочу пройтись! Люся, представь – кругом деревья в висючем инее, такая легкая сыпь с неба валится, и мы с тобой... под ручку... А под ногами снег, свеженький, только что навалил, и вот так «хрусь-хрусь, хрусь-хрусь», а я на тебя так смотрю и спрашиваю...

– ...А взяла ли ты, кошелек, милая? Не забыла ли дома? – снова влезла Василиса, нарушив жениховские грезы.

– Да что ж такое, в самом деле?! – вскинулся Виктор Борисович.

– Это правда, Таракашин, вот что такое, – фыркнула Василиса. – Люся, собирайся, вместе пойдем.

– Нет уж, дома оставайся! – топнул ножкой гость. – Люся, а ты и в самом деле – кошелек-то не забудь, сейчас же кризис, без денег никто ничего не продаст.

– Все, Таракашин, собирайся и выметайся, – махнула рукой Люся. – Не толкайся здесь, без тебя не повернуться.

– Хорошо, любимая, я подожду тебя в подъезде, – счастливо кивнул Таракашин и, насвистывая, выскочил за дверь.

– Точно, Люся, выходи, а мы с Малышом следом за вами, а то он тебя в магазине опозорит.

– Ну что ты, Вася! – округлила глаза подруга. – Таракашин весьма воспитанная личность, он будет ходить за мной молча... и молча съедать все, за что я еще не успела заплатить. А вот потом я и сама опозорюсь.

Люся торопливо оделась и вышла за двери, а Вася аккуратно надела на Малыша намордник, напялила ошейник и пристегнула поводок. Правда, Малыш тут же заученно поддернул намордник за ажурную газетницу, и тот слез, но подслеповатая Василиса этого уже не заметила.

Люся торопливо сбегала по лестнице, а Таракашин потерялся где-то между этажами. Сегодня утром он так торопился на завтрак, что не успел завязать ботинки, и теперь шнурки чуть не стали причиной несчастья. Вот и пришлось сесть на корточки и заняться делом. А Люся наивно полагала, что сможет от него оторваться. Она быстро семенила по ступенькам и в который раз костерила старосту подъезда: ну никогда лампочки не горят, сколько ж можно на себе экономить? И вообще, кто строил эти хрущобы – на улице день, солнце вовсю шпарит, а здесь такая тьма! Вот сейчас она ногу не туда поставит и растянется во весь свой маленький рост! И, ясное дело, никто не подумает возместить моральный и физический ущерб. Люся уже выскакивала из подъезда, когда за ее спиной послышалось тяжелое дыхание – все же Таракашин ее догнал. Или не Таракашин?

Люся остановилась:

– Тарака...

И в этот миг в голове взметнулся огненный фейерверк! Круги... ярко-алые искры, и на секунду даже отключилось сознание, потому что очнулась Людмила Ефимовна уже на грязном полу подъезда, кто-то пронзительно визжал, кто-то по-детски плакал, а самое главное – приглушенно рычал Малыш. Приглушенно – потому что рот его был чем-то занят, а вернее – кем-то!

– Малыш ко мне – скомандовала Люся, медленно приходя в себя.

– Твое счастье, сволочь! – ругалась на кого-то Василиса. – Если б ты мне Люсю угробила, я б... Люся, ты как? У тебя все нормально? А голова как? Болит?

– Да черт ее знает... – поднялась с пола Людмила Ефимовна. – А что случилось-то?

– О-о-о-ой!! Сожра-а-али! Всю ягодницу в клочья! – кто-то визжал на одной ноте.

– Закрой ты рот! Ягодницу ей в клочья!.. Да вот, Люся, видишь... торба... Вставай, говорю тебе! – пинала кого-то Вася в крутые бока. – Таракашин, рот закрой!!

Детский вой немедленно прекратился.

– Таракашин, горе мое... так это ты сиреной визжал? – не могла поверить Люся.

– Нет, дорогая, это не я... я только плакал... тихонечко так, неназойливо, – дрожащим голоском ответил Виктор Борисович. – Эта вон та мадемуазель вопит. У ней там что-то с вареньем случилось. Слышишь же, она все про ягоды...

– Это вот эта... зараза... она тебя чем-то по голове! – пыталась с кем-то расправиться Василиса. – Вставай говорю!! Я тебя убивать сейчас начну! Сейчас всю твою ягодницу!..

– Вот сама б и убивала! А чего пса-то натравила?!! – верещала тонким голосом неизвестная особа, которую Люся никак не могла рассмотреть. – Уй-й-й, уберите собачку! Я сесть не могу-у!!

– Ну не сволочь ли, а?! Я ее никак поднять не могу, а она сесть устраивается! – выбивалась из сил Василиса. – А я говорю – вставай! Таракашин! Чего развалился, не тебя же по башке... Давай, дуй в магазин, а мы... а мы пойдем Малыша прогуляем, – распоряжалась Василиса. – Поднимайся быстрее, а то сейчас народ выбежит!.. Люся, ты сама до дома доберешься? У тебя все нормально?

– Я с вами... у меня уже ничего не болит, я ж в шапке была... – окончательно пришла в себя Люся

Ей и в самом деле было не столько больно, сколько обидно. Да что ж такое? Каждый так и норовит от них избавиться! То на Василису мужик накинулся, то теперь какая-то тетка на Люсю!..

– Пойдем, эту бабищу выгуливать, – пробурчала Люся, трогая голову. – Хотя... А чего мы с ней таскаться будем? Вдруг побежит?