Три чашки чая

В Пакистане Мортенсон привык, что в аэропортах его встречали. Прилетая в Исламабад, он сразу же видел улыбающегося Сулеймана. В Скарду Фейсал Байг преодолевал кордон безопасности и встречал Грега прямо на взлетной полосе, чтобы тот ни на минуту не оставался без охраны. Но в кабульском аэропорту Мортенсон оказался отданным на растерзание агрессивным таксистам. Он решил поступить излюбленным способом — выбрал того, кто казался наименее заинтересованным. Водитель подхватил его сумку и направился к машине.

Таксист Абдулла Рахман, как и большинство жителей Кабула, пострадал во время войны. У него не было век. Кроме того, была изуродована правая сторона лица — противопехотная мина взорвалась на обочине дороги, когда его машина проезжала мимо. Также у Абдуллы обгорели руки, так что теперь он не мог как следует обхватить руль. Тем не менее он отлично вел машину и прекрасно ориентировался в хаотичном дорожном движении афганской столицы.

Как и другие жители Кабула, после войны Абдулла перепробовал разные занятия. Ему нужно было кормить семью. Раньше за доллар и двадцать центов в месяц он работал в библиотеке военного госпиталя, охраняя три запертых шкафа с книгами, которые каким-то чудом уцелели при талибах (хотя те имели обыкновение сжигать все издания, кроме Корана). Но вот нашел работу в такси.

Абдулла доставил Мортенсона в отель «Мир». Вид здания гостиницы, испещренного следами от пуль, никак не соответствовал ее названию.

В маленьком номере не было ни электричества, ни воды. Мортенсон выглянул из зарешеченного окна и увидел шумную улицу Баг-э-Бала. Все дома пострадали от обстрела. Среди прохожих было множество инвалидов. Грег задумался, что делать дальше. Но составить план действий было не легче, чем рассмотреть лица кабульских женщин, закутанных в плотные синие одеяния.

До приезда Мортенсон намеревался арендовать машину и отправиться на север, чтобы связаться с киргизами, которые обращались к нему за помощью в Зуудхане. Но Кабул оказался настолько небезопасным местом, что вслепую отправляться за пределы столицы было равносильно самоубийству. По ночам, дрожа от холода в неотапливаемой комнате, он прислушивался к автоматным очередям и разрывам ракет, которыми талибы обстреливали город с окрестных гор.

ПО НОЧАМ, ДРОЖА ОТ ХОЛОДА В НЕОТАПЛИВАЕМОЙ КОМНАТЕ, ОН ПРИСЛУШИВАЛСЯ К АВТОМАТНЫМ ОЧЕРЕДЯМ И РАЗРЫВАМ РАКЕТ, КОТОРЫМИ ТАЛИБЫ ОБСТРЕЛИВАЛИ ГОРОД С ОКРЕСТНЫХ ГОР.

Абдулла познакомил Грега со своим другом Хашматуллой, симпатичным молодым механиком. Хашматулла служил у талибов, но был ранен и стал им не нужен. «Как и большинство талибов, Хаш (так он попросил себя называть) был борцом за веру чисто теоретически, — рассказывает Мортенсон. — Этот умный парень предпочел бы работать техником-связистом, чем быть боевиком. Но такой работы не было. Когда Хаш окончил медресе, талибы предложили ему триста долларов. Он отдал деньги матери, которая жила в Хосте, и отправился на огневую подготовку».

Хаш был ранен, когда мина Северного альянса разорвалась возле стены, за которой он прятался. С тех пор прошло уже четыре месяца, но раны на спине все еще не зажили и издавали неприятный запах, а от физической нагрузки начинали свистеть травмированные легкие. Но он был счастлив избавиться от строгих правил Талибана. Как только стало можно, тут же сбрил бороду, которая для талибов обязательна. Когда Грег обработал его раны и провел курс антибиотиков, Хаш поклялся ему в верности до гроба.

Кабульские школы пострадали от обстрелов точно так же, как и все остальные здания. Они должны были официально открыться той же весной, но позже. Мортенсон сказал Хашу и Абдулле, что хотел бы осмотреть школы. На желтой «тойоте» Абдуллы они отправились разыскивать по городу учебные заведения. После этой поездки Грег понял, что только 20 процентов из 159 кабульских школ могли принять школьников. Но вместить в уцелевшие заведения триста тысяч учеников было чрезвычайно трудной задачей; пришлось бы организовывать обучение в несколько смен, проводить уроки на улице или в зданиях, настолько разрушенных, что они напоминали груду мусора.

Средняя школа Дурхани являла собой типичный пример образовательных проблем Афганистана. Директор Узра Фейсад, закутанная в синее одеяние, рассказала Мортенсону, что ей придется принять четыреста пятьдесят учеников, которые разместятся не только в здании, но и вокруг него. Девяносто учителей будут работать ежедневно в три смены. Количество регистрируемых учеников росло с каждым днем. Девочки, по мере того как росла их уверенность в том, что талибы ушли и больше не вернутся (талибы строго запрещали женщинам учиться), приходили записываться в школу.