Три чудовища и красавица

— А почему ж тогда от милиции такую важную деталь утаила? И частному детективу не хочешь рассказать все, что видела, чего боишься-то? Будешь молчать, так я сама обо всем расскажу!

— Нюра, я не сразу поняла, что это может относиться к делу, — Мария Константиновна, которая сидела рядом со мной, положила свою руку на мою и сказала, оправдываясь: — Дочка, у меня и в мыслях нет того, чтобы что-то утаивать. Я, Танечка, видела, что кто-то был вон на том балконе, на седьмом этаже.

— Это двадцать пятая квартира, там никто не живет, — снова вмешалась со своими комментариями Лунько. — Хозяин здесь наездами бывает — вроде бы работает в Москве. Хотя это еще вилами на воде писано.

— Мария Константиновна, значит, вы видели на балконе хозяина двадцать пятой квартиры, одной из тех трех, которые милиция не осматривала?

— Не совсем, его самого я не видела, врать не буду, но там определенно кто-то был. Я случайно посмотрела в ту сторону и обратила внимание, что балконная дверь открыта. А через какое-то время снова посмотрела туда, она уже закрыта была.

— Может, это от ветра? — уточнила я.

— Танечка, неужели человек уедет на несколько месяцев из дома и оставит незапертой балконную дверь? Либо хозяин вернулся, либо туда проник преступник, который и убил Ксюшеньку, — сделала вывод Мария Константиновна.

— А что собой представляет хозяин двадцать пятой квартиры?

— Бочаров его фамилия, а имени не знаю. Подозрительный он до жути, — принялась охарактеризовывать его Анна Александровна. — Квартиру купил года два назад, мебели у него почти нет, ни с кем не здоровается. Поздравствуешься с ним, так он буркнет что-то, смотря себе под ноги… и повторяю — бывает здесь наездами.

— А откуда вы знаете, что он именно в Москве живет?

— А я у него спрашивала. Хотя теперь думаю, что он мог и соврать. Не верю я теперь ни одному его слову. Он это Ксюшеньку порешил, больше некому! — подвела итог Лунько.

— Нюра, я вот смотрю на тебя и удивляюсь — как ты быстро мнение обо всех меняешь! — подала голос третья бабуля, которая до сих пор предпочитала отмалчиваться. — Ничего подозрительного в Бочарове нет. Я слышала, что он врач, да и ты об этом знать должна, сама же мне и рассказывала. Здесь у нас зарплаты маленькие, вот он в Москве и работает, а еще у него там взрослая дочь в институте учится, а жена умерла.

— Врач, точно врач! Запамятовала я, — призналась Лунько. — Врач! Вот как раз врачи — еще те мясники! Кому, как не врачу, точно знать, где сердце находится!

— Нюра, побойся бога! Ты давеча многодетную семью с девятого этажа подозревала, — пристыдила приятельницу Мария Петровна. — Ну, разве это не абсурдно? И вообще мне кажется, что никого в двадцать пятой квартире не было, и тебе, Маша, это все показалось. Помнишь, как зимой ты утверждала, что видела Таньку Баранову, а оказалось, что это вовсе не зимой было, а осенью.

— При чем здесь Танька Баранова? Речь о Бочарове. Интересно, кто ж тогда убил Демидову, если не он? — спросила ее Мария Константиновна.

— Интересно тебе, — всплеснула руками ее тезка. — В том-то все и дело, что вам обеим просто интересно, вы сыщицами решили заделаться и придумываете от нечего делать всякие небылицы. Утверждать можно только то, в чем есть твердая уверенность, а зря балаболить нечего. И вообще, что вы человека задерживаете! Наверное, она знает, как надо расследовать, вот пусть и занимается делом, может быть, выйдет на след убийцы. Татьяна, все, что вы сейчас слышали, всерьез не принимайте!

— Да, Маруся, не ожидала я от тебя такого! Балаболкой меня назвала, подумать только! Я тебе этого вовек не забуду! — бросила в сердцах Мария Константиновна, встала со скамейки и направилась к своему подъезду.

— И я от тебя такого не ожидала, — сказала Лунько. — Постой, а может быть, ты сама что-то знаешь, но молчишь? Ну-ка признавайся, что у тебя на уме!

Я не вмешивалась в разговор пенсионерок, но внимательно наблюдала за ними, и мне показалось, что Мария Петровна, действительно, располагает какой-то важной информацией. Она слушала своих приятельниц, скептически поджав губы, будто знала, что на самом деле все происходило иначе. Когда же Анна Александровна попыталась ее расколоть, то даже в полусумраке было заметно, что старчески-бледное лицо Марии Петровны прошиб легкий румянец.

— Я не видела, кто убил Демидову, поэтому ни на кого пальцем указывать не собираюсь. Чего выдумывать зря? — С этими словами старушка поднялась со скамьи и зашла в подъезд, даже не попрощавшись.

— Не узнаю я Марусю. По-моему, она темнит. Тебе так не показалось?

— Не знаю, — уклончиво сказала я.

— А я вот их обеих хорошо знаю. Петровна точно темнит. А Константиновна не станет придумывать, что видела открытую балконную дверь, и перепутать она не могла. Тогда с Танькой Барановой совсем другой случай вышел. Ты лучше посмотри наверх — на шестом и восьмом этажах балконы застеклены, там ничего не разглядишь. А между ними, на седьмом, нет остекления. Разве тут перепутаешь?

— Нет.