Три `Д` для миллиардера. Свадебный салон

— Да, не Аврора я, Зинаида, слышал же? Зинаида! И никакая не Потоцкая, а Безручко. Только он чего лезет, не понимаю? Что ему до того, этому вашему Ямпольскому?

— Да ничего, — пожимает плечами Семен, — любит Арсен Павлович, когда по справедливости. И чтобы у детей дедушка был, коль им с бабкой не повезло.

Мне тяжело смотреть на Артура. Он не сводит глаз со своего деда — если, конечно, это все правда, и мне это не снится.

Аркадий Петрович протягивает руку к Артуру, тот выпускает мои ладони и делает шаг к старику.

— Вы правда мой дедушка? — сейчас он так напоминает Давида, что мне становится больно.

— А ты Артур? — улыбается ему дед. — Какой же красавец, вылитый отец!

— Откуда… — вскидывает посеревшее, осунувшееся лицо Аврора. — Откуда ты знаешь, какой был Аслан, папа?

— Ну как же, дочка, — удивленно отвечает Аркадий Петрович и опирается на Артура, — помоги мне, внучек…

Артур помогает ему сесть на ступеньку возле матери и становится рядом, молча глядя на обоих.

— Конечно знаю! Хороший он был, Аслан твой, добрый. Он и сам к нам приезжал, и помощников своих присылал. Все хорошие такие, помогали нам с Галей. Дом новый построили, и в доме все сделали.

— Я высылала вам деньги, — снова прячет лицо за ладонями Аврора.

— Высылала, доченька, спасибо тебе, — соглашается дед, — но мы скучали по тебе, особенно мать. Что нам дом, когда там ни детей, ни внуков? А он нам то фотографии пришлет, то подарочки. Я Гале говорил, что это от тебя, она так радовалась!

— Значит, он все знал, папа? — поворачивает к нему потрясенное лицо Аврора. — Знал и ничего не говорил?

— Знал, дочка, знал, — кивает Аркадий Петрович, — но просил нас тоже не признаваться. Ты нас стеснялась с матерью, вон бумажки себе купила задорого с новым именем.

— Это родословная, — хлюпает носом Аврора, — генеалогическое древо… И документы… Аслан из такой семьи был, он бы на меня и не посмотрел, если б я была просто Зинка Безручко…

— Так он же не в имя твое влюбился и не в родителей, дочка! А в тебя, дурочку! И женился он не на бумажках твоих. Он любил вас, и тебя, и сыночка вашего, потому и не хотел тебя расстраивать. Знал же, как для тебя это важно. А ты у нас всегда принцессой хотела быть, я ему рассказывал, фотографии твои показывал из садика, как мать тебе корону из фольги клеила, помнишь?

Аврора некрасиво кривит лицо, снова закрывает его руками и с плачем утыкается в колени отца. Тот гладит ее по голове дрожащей рукой и говорит негромко:

— Что ж ты, дурында, с таким человеком всю жизнь прожила, а так и не поняла, какой он…

Артур растерянно смотрит на деда с матерью, а затем садится рядом на ступеньку и обхватывает руками голову. Я слышу, как меня кто-то толкает в бок, оборачиваюсь и вижу Семена. Меня бы возмутила такая фамильярность, если бы его вторая рука не лежала на талии Стефы, при этом лицо тетки было не лучше, чем у Тагаева. Такое же растерянное и ошалевшее.

— Думаю, нам лучше оставить их одних, — говорит полушепотом Семен и подталкивает нас со двора к машине. — Им есть о чем поговорить.

Мы послушно следуем за Семеном и садимся в его машину. Я напрочь забываю, что приехала сюда за рулем. В любом случае, сейчас я вряд ли в состоянии управлять автомобилем, так что, если нас отвезут, я буду только рада. Стефа та вообще находится в прострации.

Кстати, почему? Вряд ли от того, что Аврора оказалась Зинаидой.

В дороге все сохраняем гробовое молчание. Подъезжаем к городу, и Семен останавливается возле ресторана у озера. Здесь очень красиво — ивы, купающие свои длинные ветви в воде, лебеди, уточки и кувшинки.

— Предлагаю пообедать, — говорит Семен тоном, против которого лично у меня не хватает духу возражать.

Стефка сначала мотает головой, потом кивает, и мы занимаем одну из беседок. Делаем заказ, Семену приносят кофе, нам сок.

Стефа как будто уже полностью владеет собой, и мы ведем общую, ничего не значащую беседу, не вспоминая ни о Тагаевых, ни о нас.

— Ты давно в Европе? — светским тоном интересуется Стефа у Семена, а мне до жути интересно, откуда они знают друг друга.

— Да, у Арсена Павловича там несколько филиалов, я ими руковожу.

— Как семья? — я слышу, как ее интонация меняется буквально на миг, и это не укрывается от Семена.

— Я сейчас один, Стеша, — говорит он и накрывает руку Стефании. Моя бедная тетка меняется в лице и пытается отдернуть руку.

— Что же так? — она совсем бледная, я даже начинаю всерьез за нее волноваться.

— Не сложилось. Развелся, двое детей, они взрослые, студенты. Дочь в Канаде, сын в Лондоне. А ты как?

— Я отлично, — Стефа все еще пытается выдернуть руку, но Семен держит крепко.

— Ты одна?

— Я? Нет!

— Не ври, я все о тебе знаю.

— Раз знаешь, зачем спрашиваешь?

— Стеша!

— Семен?

Вспоминаю, что начальник службы безопасности Ямпольского тоже Лазаренко, только Алексей.

— Семен, а Алексей случайно не ваш родственник? — спрашиваю, чтобы как-то разрядить обстановку.