Три девицы под окном...

Музейная посуда и свадебные дары вызвали очередной прилив денежных поступлений на счет клиентки. Сонька долго вздыхала над жемчужным гарнитуром: серьги, ожерелье и комплект браслетов. В конце концов она решила: для чего и быть богатой, если не для того, чтобы обладать подобными вещами? И охваченный азартом антиквар лишился счастья узреть такую красоту.

— Почему эта дурацкая машина не может отвезти меня куда-нибудь еще! — сокрушалась Сонька. — С Салтана больше не возьмешь…

Впрочем, выход был, и Сонька прекрасно знала о его существовании. К тому моменту, как господин Кунштейн оплатил выданную ему порцию Салтанова «клада», ни о чем не подозревающая Варя успела снарядить пир на весь мир и даже заказать достаточное для этого «мира» количество недорогого, но симпатичного «полотна». Экспедицию Поварихи откладывать было нельзя: кто станет восторгаться протухшими салатами? Сонька уведомила Кунштейна о своем решении взять небольшой тайм-аут и в ту же среду, ближе к вечеру, снова отбыла в прошлое.

В это время жизнь в Салтановом царстве-государстве текла своим чередом.

Как вы понимаете, злого ворога царь у своих границ не обнаружил. Всё чин по чину, хатки стоят целенькие, поросятки хрюкают, козочки травку пощипывают, курочки кудахчут. Испил Салтан парного молочка — да и двинулся в обратный путь, рассудив, что жечь территорию предполагаемого противника нет пока никакого резона. Кликнул он своих дружинничков, и понеслись они лихим галопом выяснять, что за непредвиденные осложнения возникли в личной жизни государя.

Вернулись ровнехонько к ужину. Видят: Ткачиха с Поварихой слезки утирают, Бабариху от печали аж с лица перекосило, а премудрые бояре только хмыкают в кулаки да крякают в пышные бороды, глаз на государя лишний раз поднять не смея.

— Где Царица, мать незнамо кого? — рявкнул Салтан с порога.

— Не вели казнить, батюшка. Всё сделали, как ты наказывал, — повалились на пол бояре, устилая залу живым ковром.

— А как я наказывал? — удивился Салтан. Насколько ему помнилось, он не успел придумать, что бы повелеть в столь поганой ситуации.

— В бочки засмолили, к берегу покатили, в окиян пустили, — наперебой затараторили бояре.

— То есть как — в окиян? Жену мою — в окиян?! Ах вы, изверги окаянные!!! — возопил Салтан, оседая на пол рядышком с боярами.

Дружинники мигом заметили нарушение субординации, подхватили государя под мышки и доволокли до трона. Всё ж на троне переживать сподручнее!

С низкими поклонами подали в государевы рученьки, пред светлы очи полученную давеча депешу, где черным по белому значилось:

«И царицу и приплод тайно бросить в бездну вод».

Царь внимательно прочел текст, побледнел, выронил листок и прошептал:

— Измена…

Тут уж мамки-няньки заметались, как ошпаренные. Кто царю в лицо водичкой брызжет, кто под корону влажное полотенчико подкладывает, кто под нос бодрящие запахи подсовывает. Медку налили, чайку, кипятку — не помирай, царь-батюшка, не оставляй сиротинушками! Подумаешь — царица. Да мы тебе таких цариц целый табун наведем! А уж богатырей нарожают — во дворце тесно станет!

Салтан приоткрыл ясны очи и закряхтел в скорби и печали. Жаль было ему младой жены. Что она вытворяла в брачную ночь, как вспомнишь — в животе мурашки бегают. Салтан невольно залился краской. Сонька, дитя потомков сексуальной революции, знала толк в отношениях между мужчиной и женщиной. Дьявольский темперамент… ни одна боярыня не сподобится на такое. Впрочем, это как раз и настораживало. Неспроста объявился у младой царицы внебрачный сын…

— Не знаю, кто придумал царицу в бочке топить, но надо признать, она и сама изволила отличиться, — резюмировал Салтан.

Он уставился на позеленевшую от переживаний Бабариху:

— Что ж ты, матушка? Экую коварную гадючищу на груди пригрела!

— Не грела, батюшка, ни секундочки не грела! — замахала руками Бабариха. — Как ее из колыбельки умыкнули, так до вчерашнего дня и не видела. И выполнить свой материнский долг по воспитанию и развитию характера не имела ни малейшей возможности.

— А вы куда смотрели, голубы бестолковые? Почему скрыли от меня наличие атаманова отпрыска? — обратил Салтан грозный взор на Ткачиху с Поварихой.

Те охотно брякнулись на пол — от долгого стояния уже ноги затекли:

— Не гневайся, царь-батюшка! Не ведали мы ни о чем этаком! Мы девицы порядочные, из волшебного чертога своей благодетельницы ни на шаг не отлучались, а уж в плен к разбойникам попасть даже в голову не приходило. Сестрица-то, когда вернулась, мешок корешков сушеных, целебных, с собой приволокла. Говорит, по миру бродила, травку щипала. Кто ж мог подумать, что обманывает?

Ну, Салтан еще немного пошумел, пар выпустил. А потом, как положено, закручинился.

— Так и быть, — говорит, — от ужина отказываться не стану, но больше вы от меня сегодня милостей не дождетесь.