Три девицы под окном...

…От пережитых волнений Бабариха никак не могла заснуть. Ворочаясь в своей постели, она снова и снова вспоминала события минувшего вечера, вздрагивая от малейшего шороха. Внезапно дверь в светелку начала бесшумно открываться. Старуха вжалась в тонкий матрац и дрожащими руками вцепилась в покрывало. В неверном свете свечи на пороге появилась высокая фигура в белом саване. Черные как смоль волосы рассыпаны по плечам; лицо, иссеченное глубокими морщинами, отливает синевой могильной; зеницы огромные, немигающие, горят ярко-зеленым пламенем… Едва касаясь пола, фигура стала приближаться к кровати, на которой затаилась Бабариха.

— У тебя есть то, что принадлежит мне, — утробным голосом завыло привидение.

Бабариха в ответ принялась выстукивать зубами невероятный по сложности ритмический рисунок.

— Отдай мне тобою украденное! — не унималось привидение.

Старуха, проявив неожиданно прыть, соскочила со своего ложа прямо вместе с одеялом и, отбежав в дальний угол светелки, принялась меленько креститься, причитая:

— Чур меня, чур!

Но привидение крестного знамения не убоялось. Оно продолжало гнуть свое, медленно приближаясь к Бабарихе:

— Отдай волшебную скатерку! Верни мою рабыню, в нее заточенную!

— Рабыню твою не брала, и скатерки у меня нету, — неожиданно заявила Бабариха, подвывая от ужаса.

— Как — нету? — растерялось привидение.

— А так. Хошь, одеяльце возьми? — вступила в переговоры бабуська.

— Какое еще одеяльце? — возмутилось привидение, поправляя волочащийся по полу подол савана.

— Байковое. Очень качественное, и весу небольшого. В могилке-то небось прохладно…

— А вот ты сейчас узнаешь, каково оно в могилке! Ну-ка, живо гони скатерку! — Привидение взмахнуло широкими рукавами и оскалило крепкие белые зубы.

Собрав остатки сил, старуха пронзительно завопила:

— Помогите! Убивають! — и хлопнулась оземь. Привидение подскочило к Бабарихе и принялось энергично хлопать ее по щекам:

— Бабушка, миленькая, очнись! Эх, перестаралась я… Скажи хоть, ты живая или как?

Старуха приоткрыла один глаз, но, увидев прямо перед собой полыхающие зеленым огнем зеницы, поспешила снова впасть в отключку.

— Ой, что же мне теперь делать? Бабуль, ты хоть намекни, куда спрятала эту проклятую скатерку, я и сама могу ее взять! — Варя помахала подолом «савана» над неподвижным телом. Бабариха не реагировала. Оставив ее лежать на полу, девушка заметалась по светелке, пугаясь ногами в простыне. — Где же она может быть?

Варя быстро перетряхнула постель, затем подскочила к сундуку и, свесившись в него чуть ли не по пояс, принялась рыться на дне. Вдруг сильная рука ухватила ее за косу и потянула вверх. Зычный баритон раскатился над самым ухом:

— Ага, попалась, воровка!

Варя отчаянно забилась, пытаясь освободиться. Красавчик Афоня насмешливо расхохотался:

— Ишь, какая резвая! Ну-ка, дай на тебя поглядеть. — И он по-хозяйски развернул ее лицом к себе.

— Что за произвол! — начала было Варя, но осеклась: тоненько ойкнув, богатырь внезапно побелел и начал медленно сползать по стеночке.

— Держись, Афоня, я уже бегу! — Из-за угла появился запыхавшийся Добрыня.

— Свят-свят, — резко затормозил он, пораженный видом доблестного богатыря.

— Ы-ы-ы… — захрипел Афоня, выразительно тараща глаза. Варя воспользовалась ситуацией и выдернула косу из его слабеющих рук.

— Ведьма, — восхищенно выдохнул Добрыня, разглядывая разрисованное Сонькиной люминокосметикой лицо. — Врешь, не уйдешь! — Он храбро прыгнул вперед и, в свою очередь, вцепился в злополучную Варину косу. Девушка взвыла от боли, твердо решив: обстригусь к чертям собачьим, дайте только до дома добраться!

— Ведьма!!! Я поймал ведьму!!! — вопил меж тем дурным голосом богатырь, прикрывая на всякий случай глаза рукой (чтобы не видеть полыхающих опасной зеленью колдовских очей). — Признавайся, негодная, это ты доспехи наши экспропри… в общем, стащила?

В коридоре раздался бас Николы-старшого, догнавшего наконец более прытких сотоварищей:

— Что тут происходит? Ой, батюшки! — Богатырь шмыгнул обратно за угол. — Ты это… держи ее крепче, Добрынюшка, а я это… за подмогой сгоняю, — дрожащим голосом скомандовал начальник, и Добрыня услышал удаляющийся топот.

Неожиданно наступившую тишину нарушил нежный девичий голосок:

— Отпусти меня, Добрынюшка, никакая я не ведьма.

— Э, нет, — оскаблился богатырь, не открывая глаз. — Не на того напала. Я все ваши колдовские хитрости назубок знаю. Сейчас скажешь: «Я тебе еще пригожусь…»

— Вот еще, — фыркнула Варя. Они помолчали. — Ты б глаза-то открыл, храбрец! Вот смотри: никакое это не колдовство, обыкновенная косметика. Дорогая, конечно; Сонька для кастингов покупала. С люминирующим эффектом… — Варя принялась тереть подолом лицо. — Да посмотри же, уже ничего почти не осталось!

— Смотреть не стану и слушать не хочу, — заявил богатырь и неожиданно зычным голосом затянул песню, заглушая провокационные речи.