Три девицы под окном

С коллегами тоже не всегда удавалось найти общий язык. Многие педагоги старшего поколения (за исключением Риммы Андреевны, разумеется), с большим сомнением взирали на эту вчерашнюю выпускницу вуза: ну, чему она может научить?! Её профессионализм вновь оценивался в контексте возраста, а не в контексте реальных знаний – но уже не учениками, а преподавателями.

К тому же, в самом начале своего учительствования Нелька допустила оплошность, попав в немилость у заместителя директора по учебной работе. Дело было во время очередного педсовета, на котором утверждали обновлённое расписание занятий.

– Перед нами предстоит серьёзная задача… – вещала замша, и Нелька практически на автомате поправила её:

– Стоит.

Заместительница сбилась и оторопело уставилась на Нельку.

– Что, простите?

– Задача стоит, – невозмутимо пояснила та. – Предстоит она нам, а не перед нами.

Воцарилась тишина. Можно было услышать, как жужжит где-то под потолком запоздалая осенняя муха.

– Это такое важное уточнение, чтобы перебивать говорящего? – язвительно вопросила наконец замдиректора, справившись с собой. Нелька смутилась.

– Ну… просто это ошибка, и я её исправила… Простите, что прервала вас.

– Вы у нас, если память мне не изменяет, преподаёте иностранные языки? Или всё-таки русский?

– Французский и английский. Но какое это имеет отношение к делу?

– А такое! – торжествующе воскликнула замша. – Даже преподаватель русского языка и литературы, наша уважаемая Мария Степановна – заслуженный учитель России, между прочим! – даже она не сочла уместным влезать с какими-то идиотскими поправками в речь коллеги…

Заслуженная сидела рядом с замшей и важно кивала. Нелька побагровела и низко опустила голову. Ей казалось, что все смотрят на неё с осуждением. Ох, не надо, не надо ей было умничать…

– Воспитание – в том, чтобы не заметить! Вот – настоящая тактичность! – всё более распаляясь, продолжала вещать замдиректора. – Именно это отличает интеллигентного человека от трамвайного хама!

Нелька подняла голову.

– Это вы сейчас обо мне? То есть, это я хамка, а вы – интеллигентный человек?

Её оппонентша многозначительно усмехнулась.

– А уж это со стороны виднее, милочка… Кстати, вы вот сейчас себя такой умной воображаете, так гордитесь своими познаниями! А я ведь в подобной ситуации предпочла смолчать… Будучи на первом курсе, наша русичка написала на доске слово «ингридиенты». И хотя мне прекрасно известно, что следует писать «ингредиенты», я даже не заикнулась тогда об этом и не стала подвергать сомнению авторитет педагога!

Вот тут уж Нелька не смогла оставить корявую фразу незамеченной.

– Кто был на первом курсе, – кротко спросила она, – вы или ваша русичка?

Римма Андреевна предупредительно пнула Нельку под столом ногой, но девушку уже понесло.

– Разумеется, я – чего тут непонятного! – фыркнула замша.

– Тогда вам следовало иначе выстроить предложение, – упрямо возразила Нелька. – «Когда я училась на первом курсе», к примеру. А то получилось прямо по Чехову: «Подъезжая к сией станцыи и глядя на природу в окно, у меня слетела шляпа».

Кто-то из педагогов коротко хрюкнул, давя смешок. Но лица остальных были хмуры и выражали явное неодобрение. Римма Андреевна снова пихнула Нельку коленкой под столом, чтобы та остановилась и не навлекла себя ещё больше шишек.

– Да вы хоть понимаете… – грудь замши тяжело вздымалась от волнения, – что всё, что вы тут сейчас говорите – это, в конце концов, просто оскорбительно и для педагога, и для человека?!

– Моя учительница однажды исправила мне в сочинении ошибку, которая ошибкой не была, – Нелька уже совладала с нервозностью, и тон её был спокойным и уверенным. – Тогда папа аккуратно зачеркнул её исправление и приписал: «Алевтина Фёдоровна, загляните в словарь». Мама была уверена, что теперь мне конец – изведут под корень. Но нет, учительница умела принимать справедливую критику. Отношение ко мне после этого не изменилось. Вот что такое – Учитель с большой буквы. Алевтина Фёдоровна не являлась соплячкой вроде меня, только что вышедшей из стен института. Она была опытным педагогом и замечательным человеком. Да, она, как и все люди, не застрахована от ошибок. Но когда ей на них указывают, она не оскорбляется, как гимназистка, и не вопит, что попран её авторитет.

Глаза замдиректора метали громы и молнии. Неизвестно, чем бы завершился этот увлекательный диалог, не вмешайся в него Денис Аркадьевич. Он-то и спас обеих, выдернув из столь щекотливой ситуации.

– Может быть, коллеги, мы вернёмся к обсуждению более насущных, а не отвлечённых вопросов о грамотности? – спросил он доброжелательно. – Время, время, цигель ай лю лю…

Война с Морозовым продолжалась. Нелька изо всех сил старалась не реагировать на его выходки, не срываться и не орать, но это у неё выходило с переменным успехом.

– Нелли, как вас там… Валентиновна, – спросил он однажды на занятии невинным, словно у барашка, голосом, – а как по-французски сказать: «Хочешь переспать со мной?»