Пишу тебе из Франкфурта, где приступила к учёбе. Начало ноября, снова холода. Если бы я могла сегодня, то пришла бы посидеть у твоей могилки. Но плакать не стала бы. Нет. Я помню, помню. Помню, какая радость жизни вдруг вскипала в тебе каждый раз, когда мир оборачивался к тебе с добром.
Сегодня утром Беата Кларсфельд[29]
поднялась на трибуну съезда правящей у нас сейчас партии — Христианско-демократического союза. Она сумела живо проскочить мимо членов правительства, представившись журналисткой. Она поклялась себе, что сделает это. И она это сделала! Встав прямо перед канцлером, Куртом Георгом Кизингером, избранным в 66-м году, несмотря на то, что он с 1933 года состоял в национал-социалистической партии, и на его участие в нацистских преступлениях, она ВЛЕПИЛА ЕМУ ОПЛЕУХУ, крикнув: «Нациста Кизингера — в отставку!»Тебе было бы сейчас столько же лет, сколько ей. С какой радостью мы бы вместе узнали об этой новости! Потому что она женщина. Потому что она борется. Потому что этот её поступок, такой символичный, придаёт мне сил и веры в победу.
Настанет день, и Стена падёт. И в этот день я принесу цветы на твою могилу. Ты любила лиловые гиацинты. Видишь, я всё помню.
Благодарности
Написание этой книги само по себе было приключением.
Мне выпало счастье проводить исследования в одном из самых прекрасных мест мира, где я чувствую себя как дома, соприкасаясь с самой сутью бытия, — в Национальной библиотеке Франции, на нижнем этаже, где сад, в учёной и глубокой тишине, читать и делать выписки на месте К37. Моими соседями были один семинарист, один аспирант и ещё одна дама-психоаналитик. Вот там и родились три мои девушки.
Яннис Рунарис, отец Клеомены, — персонаж, отчасти вдохновлённый жизнью Хрониса Миссиоса, который более двадцати лет провёл в тюрьме, будучи депортирован с 1947 года до самого конца диктатуры чёрных полковников в 1974-м. О своём необыкновенном жизненном пути и преследованиях, которым в Греции подвергались коммунисты, он рассказывает в автобиографической книге, вышедшей в издательствах «Де л’Об» и переведённой Мишелем Волковичем, — «Ты хоть раньше погиб…».
«Чёрная книга диктатуры в Греции», которую издательство «Сёй» выпускает начиная с 1969 года в серии «Битвы», «Греция с 1940» Жоэль Далегр (изд. «Гарматан») и фильм Коста-Гавраса «Дзета» по роману Вассилиса Вассиликоса, вышедший в 1969-м, — вот из каких источников черпала я материал для создания моих персонажей и их судеб. Я благодарю мою подругу Параскеви Фисту за помощь в поиске деталей, которых недоставало мне для изображения идейного разброда в среде изгнанников, среди греческой диаспоры современного Парижа.
Что касается Магды Мюльмейстер, то спасибо ей за прогулки по улицам Берлина, который мы исходили с нею весь в зимние холода. Стены больше нет, но там, где она возвышалась, ещё остаётся нечто похожее на шрам. Музей Штази, который теперь находится в здании бывшей пересыльной тюрьмы при Министерстве безопасности ГДР, позволяет представить себе весь размах слежки за огромным количеством граждан Восточной Германии.
Я особенно чувствительна к тому, что передаётся из поколения в поколение — как в семьях, так и в странах. В Германии вопрос о духовном наследии, по-видимому, стоит остро по сей день. Он великолепно поставлен в «Немецкой трилогии» Катрин Бернштейн — трёх фильмах, в которых слово сперва предоставляется женщинам, выросшим в годы поднимавшего голову нацизма, а затем — их дочерям, то есть следующему поколению, поколению Магды и её кузины Сюзанны.
Помимо этих трудных моментов, пережитых Европой и ставших неотъемлемой частью её истории,