Три дьявола для наследницы

Получилось примерно, как если бы хромой балерун пытался перепрыгнуть дорогу перед мчащимся конным экипажем.

Бим-бум-ба-да-дыщ…

— Да нет, конечно. Альтея… Моя девушка, — невесело ответил Синтар. И мне стало грустно вместе с ним. — Она умирала, я… такое чувствую. И хотя доктора говорили, что у нас есть еще как минимум год на то, чтобы найти способ вылечить ее недуг, я видел, как из нее уходит жизнь.

— Это страшно, — ответила я, когда на несколько мгновений Синтар вдруг затих.

Мне хотелось как-то дотронуться до него. Потрепать за плечо, сказать что-нибудь веселое. В конце концов, шелье Наэрн был одним из самых позитивных людей из всех, кого я знала. Казалось, он весь впитал в себя ванильное счастье сдобных булочек и свежую белизну собственных вечно новых сапог.

Сегодня только он был не в них. После ванны, видать, не успел надеть.

А мне, к сожалению, нечем было его обрадовать.

— Сама смерть не страшна, — спокойно ответил тем временем он. – Страшна смерть тех, кто тебе дорог. И боль, которая остается после... Но разговор не о том. В общем, был один способ, как сохранить ей жизнь. Я поделился с ней половиной своей души.

— Что? А разве это возможно? — ахнула я, в который раз перебивая мужчину. Но, клянусь трубочками у себя в руках, это что-то новое! Ничего подобного не рассказывал мне даже отец Ансельм, а уж с ним мы детально прошли теорию магии и всех плексов. Несмотря на то, что мне вроде как эти знания и были ни к чему, наставник говорил, что я должна быть образованной шеллой.

Выпустившись из монастыря, я могла похвастаться лучшими отметками по всем предметам, хорошей начитанностью и знаниями, которые не преподавали обычным воспитанницам. Но ничего, подобного тому, о чем говорил Синтар, я никогда не слышала!

Мой блондинистый начальник тем временем улыбнулся.

— Это особая магия… моего рода, — ответил он. — Тебе не стоит об этом распространяться. – Он снова поднял на меня улыбающееся лицо.

И вот казалось бы, милейший человек, губы растянулись от уха до уха! А изумруды глаз горят таким пронизывающим мрачным огнем, что дрожь невольно прокатывается по всему телу.

— Конечно, нет проблем, — нарочито бодро ответила я.

И Синтар тут же вернулся к своему делу.

Я же тем временем заметила, что по трубочкам, которые я держала, неожиданно заструилась медленная лимонно-желтая капля. Руки начали подрагивать.

— В общем, я спас ее жизнь, — проговорил мужчина. — Она полностью выздоровела, а я… как бы стал немного… другим.

— Уверена, ты ничуть не изменился, а стал только лучше! — воскликнула я, хоть этим пытаясь поддержать мужчину. Я и впрямь так думала. А он… оставалось лишь надеяться, что его благородный поступок не заставил его чувствовать себя неполноценным.

Мне было сложно представить, что значит лишиться половины души. Но вряд ли это что-то хорошее.

После моих слов Синтар замолчал и бросил на меня странный взгляд. И впервые этот взгляд не был ни насмешливым, ни мрачным, не пробирающим до костей.

Он был словно задумчивым…

Затем он продолжил рассказ:

— Как только я сделал то, что сделал, мне нужно было скрываться. К сожалению, моя… семья не одобряла подобных выходок. После этого я сразу же попадал в разряд бракованных, изгоев. И, как предателя, меня подлежало уничтожить.

— Но ты же никого не предавал!

— Не предавал, — кивнул Синтар без улыбки. — Я собирался сбежать с Альтеей, жить вместе где-нибудь на краю земли… Но меня поймали. И долго пытали перед смертью. А потом оказалось, что выдала меня именно она…

Это было настолько ужасно, что я на несколько секунд лишилась дара речи.

— Вот откуда эти шрамы, — с ужасом констатировала, когда способность говорить вернулась. — Неужели это сделала твоя семья?

Тогда понятно было, почему он взял другое имя… И понятен был его странный характер, словно с легким налетом безумия, которое Рейялар как-то назвал “эксцентричным”.

Я бы тоже была “эксцентричной”, если бы мать с отцом не в приют меня отдали, а сперва воспитали, а потом решили удавить в каком-нибудь подвале. Не приведи Пресветлый Кристиан.

— Это были не ближайшие родственники, — с улыбкой добавил он, на этот раз, очевидно, заметив, как изменилось мое лицо.

Браво, мимика! На этот раз тебе удалось.

— Но да, это была моя семья.

— Как же ты выжил?

— В тот момент, когда мне уже подписали смертный приговор и готовились убить… — тут Синтар сделал странную паузу, будто вновь подбирая слова, — мою семью уничтожили. Всех до единого. А мне удалось выжить, потому что во мне не признали одного из них.

В этот момент у меня в голове появилось такая тьма вопросов, что я несколько секунд открывала и закрывала рот, как рыба без воды, пытаясь решить, с чего начать.

А потом стало уже поздно.

Кажется, я задумалась, одна из трубочек отошла от поверхности стены, и желтая капля сорвалась с нее, полетев вниз.

Мне вдруг стало так страшно, что захотелось умереть, лишь бы ничего не чувствовать.

Это был не мой страх. Иррациональное чувство ужаса, которое накатывает под воздействием внешних факторов. И сейчас этими внешними факторами стало нечто невероятное.