Три дня без чародея

То ли Витас Константин десяток старых ромейских лисиц вроде Клемия Гракуса в хитрости за пояс бы заткнул, то ли и впрямь ни к чему не был причастен, но толку, встреча не дала. Посол охотно поддерживал разговор, сетовал на всех прочих обитателей Иноземного подворья, жаловался, что каждый по отдельности и все вместе сговорясь, они не упустят ни единой возможности, чтобы набросить на просвещенную Вязань тяжкий покров мрачных подозрений. Странностей в других посольствах он столько наотмечал, что их описаниями можно было бы неделю печь топить, а кроме странностей указывал на обычные для булгар дикость, для вендов хитрость, для майнготтов низость, для валахов грубость и так далее.

Княжна давно склонялась к мысли, что все вязантское посольство попросту страдает от безделья. Поход Огневой орды перебаламутил Степь, затруднив даже речное сообщение между колониями империи и славянскими землями. Правители Вязани предпочли выжидать, чем кончится смута в Великой Степи, устоит ли потрепанный Чурай, или его займут кочевники — огузы или туркуши, которые к тому же дрались между собой (а внутри себя — между родами) за право грабить ослабленное Приазовье. Хотя Твердь сообщалась с Великой Степью не напрямую, по большей части через половцев и полян, голос Дивного для кочевников значил многое, и, имея здесь представительство, вязанты могли разговаривать со Степью. Да вот беда — Константинополь никак не мог решить, с кем и о чем разговаривать. Вот уже год посольство не получало никаких задач, кроме «поддержания существующего статуса» и «упрочения и всемерного возрастания славы Вязантской Империи среди северных народов».

И что оставалось бедным послам? Они слонялись по городу и с исключительным старанием блюли честь державы, цепляясь ко всем подряд из-за любых мелочей и постоянно ввязываясь в склоки вроде сегодняшней. Стойко продержавшись почти час под сокрушительным натиском красноречия Витаса, княжна сумела, наконец, вежливо распрощаться.

Хорошо хоть, с готландцами таких забот не было. Их посольство появилось в Дивном четыре года назад, когда валашские и майнготтские бароны в очередной раз крепко потеснили их в Готии. Готладнцы, чувствуя, что могут окончательно потерять эти земли, решили искать поддержку в Вязани. Но они почти ничего не могли предложить империи, больше занятой своими черноморскими колониями, и предприняли совсем, казалось бы, безумную попытку повлиять на Вязань «с другой стороны» — через Степь. В случае удачи готландцы получали редкий на Западе восточный товар и хоть какое-то внимание Вязани — ведь купцы плыли бы, в основном по имперским водам.

Поэтому готландские послы всегда были погружены работу, поражая всех своим трудолюбием и упорством. Предельно сосредоточенные и занятые, они не тратили времени даром и говорили только по существу. И именно поэтому, кстати, Василиса держала их вне подозрений. Им слишком важно было укрепиться в Дивном, а ни сватовство вендского принца, ни участие в сомнительных и преступных замыслах способствовать этому не могли. И к неправедным торговцам они наверняка не имеют отношения — ведь именно магию желают сделать основным товаром — да и чем бы еще могли удивить роскошный Восток готландцы, соседи богатой Вязани, нищие наследники распавшейся Римской Империи? Эти выводы княжна сделала еще в башне, склоняясь над картами. Сегодняшний обход трех посольств превратил предположения в окончательную уверенность. Орков привели венды. Они же, по всей видимости, и подпустили к себе Огневую Орду…

Бред какой-то! Нет, нападение Орды как раз должно быть новостью для вендов. Надо думать, оно направлено истинным вдохновителем заговора, чтобы удержать угорцев в узде — именно в тот миг, когда они готовятся получить свой куш.

До терема добрались уже под проливным дождем. Девушки разбежались, разъехались по домам, а Милочка и Звонка даже слуг не отправили известить, что остаются у княжны — им обеим все равно был дан строжайший наказ не терять ее из виду. Василиса не возражала против такой «слежки».

Чернавки помогли «разведчицам» переодеться в сухое, потом принесли ужин. За все это время между ними не было сказано ни слова о деле. Наконец, закрывшись в опочивальне, подруги сели тесным кружком, чтобы никому за дверью не удалось подслушать.

— Итак, делимся, — объявила Василиса. — Ты что приметила, Звонка?

— Венды врут.

— Это я и сама знаю. Ты скажи, как их поймать-то на вранье?