Три дня без чародея

— Скажи главное: в чем зачинщик прокололся? На что князю указать, когда к ответу призовет? — подался вперед помощник посла.

— Скажи ты: кто еще в заговоре? Кого мне учитывать?

Марк стиснул зубы. Голоса девушек за дверью зазвучали громче, в любой миг кто-нибудь из них откроет дверь и, хихикая, позовет с собой наглую возгрячку, что-то знающую. Он поспешно поднялся с колен.

— Да никого больше из людей-то, из местных, — решился наконец, — Только боярин да чародей.

— Который?..

* * *

— И что, с тем и ушла? — спросила Звонка.

— Сказала, что завтра пришлю к нему человека, как только принц Лоух приедет, — ответила Милочка усталым голосом. Казалось, что рассказ о разговоре с вендом стоил ей больше сил, чем сам разговор. — В суете, мол, не заметят. А пока говорила — до двери добралась и выскользнула.

— Ай, умница! Дай я тебя расцелую, — обхватив Милочку плечи, воскликнула дочь ошуйника. Как частенько с ней бывало, слова не поспевали за делом. — А я про тебя… прости дуру.

— Что ты, Звонушка, я и не обиделась, — всегдашним своим тихим, ясным голосочком сказала Милочка.

— Больно было? — спросила Василиса, — Когда он тебя схватил?..

— Было немножечко, да прошло уже.

Однако от взора княжны не укрылось, как дрогнули ресницы, когда на плечи легли руки Звонки.

— Марк за это поплатится, — пообещала она.

— Что ты, Василисушка, не нужно. Он вместе со всем вендами позором великим поплатится.

— А ты молодчина. Марк… плохо помню его, редко видела. Как думаешь, расскажет он Гракусу?

— Уже рассказал, — улыбнулась Милочка. — И нагоняй уже получил. Так что не тревожься, душа моя, он уже расплачиваться начал. Ты ведь, чай, с Гракусом совсем о другом говорила? Значит, понял посол, что его помощника надули. Может, завтра лекарь вендский скажет, что Маркуша ночью скончался от болезни какой-нибудь. Жалко мне его. Такой красивенький… жалко, что подлый.

— Не спеши хоронить своего Маркушу. Ловко ты его разыграла — подлецы в подлость верят охотно. И старая ромейская лисица может подумать, что это я его провела, а не ты Марка. Хотя, впрочем… ему теперь куда ни кинь, всюду клин. Моя ли правда, твоя ли — главное, что в кремле знают о предательстве вендов. И главное, он теперь не сможет верить союзникам, а это нам в любом случае на руку… Послушай, Милочка, а как же ты про Непряда догадалась? Неужели наобум?

— Забыла, Василисушка? Я ведь нынче со слугой его познакомилась. Славный такой парнишечка, миленький. Но не ромейская лисица, это точно. Я еще давеча подивилась, что странно выходит: то пьяный Непряд, то тверезый. Дай, думай, попробую: посмеялась над боярином, что лыка не вяжет, еле ноги волочит. Так он сразу же давай Непряда выгораживать. Рассказал, как давеча к вендам бегали. Ну а там уж я все из него вытянула. Даже то, что Непряд, памяти не доверяя, у мальчишечки своего уточнял, какие цены в артели Твердятовой да чего можно на пятьсот золотых накупить. Ой, девочки, как вспомню мальчика этого, аж неловко делается. Он ведь боярину верит, честно служить старается. Так вот из верности все выболтать…

— Не верность это, а привычка рабская, — решительно объявила Звонка.

— Ну что, девки, идем на поклон князю-батюшке? Это же мы, считайте, весь заговор распутали?

— Нет, — сказала Василиса.

Девушки посмотрели на нее с изумлением.

— Я вам не все рассказала, времени мало было. А теперь искажу. Повтори, Милочка, кого Марк назвал?

— Бургундов, что Готию под себя подмять хотят и за нее деньги вендам платят. Непряда, который до денег жаден без меры. И чародея.

— Ну вот, девоньки, сами видеть должны. С вендами все понятно, их мы прижмем. Но как увязать с ними Огневую Орду? Бургунды — вообще пустой звук. И главное, чародей. Бурезов… К счастью, Бурезов. Не ошибся Упрям, не подвела его… верность. Так вот, девоньки: Бурезов Науму ловушку ловко расставил. И я уверена, он убедит вендов свалить все тяжкие на Наума. Не просто убедит — заставит, наверняка есть у него доводы. Эх, вроде бы и жаль, что мы им время до завтра дали, а что еще было делать?

— Действительно, не все еще ясно, — согласилась Звонка. — И кто же главный во всем? Марк бургундов назвал…

— Но, может, это Бурезов, а может, Баклу-бей. Или кто-то, о ком еще никто не упомянул. Я ведь не обманула Гракуса, когда сказала, что если заговор раскроется сейчас, то все грехи на одних вендов лягут. А нам нужно другое.

— Что же делать станем, Василисушка?

— Как быть-то?

Княжна прикрыла глаза, размышляя. И решила:

— Думать. Наблюдать. Но прямо сейчас — отдыхать. Ах нет, сперва я вам все поведаю. Придется мне слово нарушить, про список Маруха вам рассказать… Но, думаю, простит меня Упрям. Вот, кстати: с утра, спозаранку, известим мы Упряма о наших открытиях и догадках, а потом ответа подождем, нет ли у него новостей. Там и решим, когда к отцу идти. Нам ведь нужно так все представить, чтобы не потащил он и вправду все посольство на правеж немедля. Но отдохнуть и выспаться нам нужно — завтра нелегкий день.

И Василиса рассказала, опустив только свое превращение, про упыря Маруха и его работу на Бурезова, потом про разговор с Гракусом.