Три дня без любви

Ничего сексуального в своем имени Вадик не находил, но возражать не стал. Чтобы поддержать разговор, спросил, чем девушки занимаются. Беленькая что-то начала рассказывать про Мариинский театр, но ему захотелось в туалет, и он не дослушал, без сомнения, интересный рассказ.

В туалете, когда он мыл руки, к нему пристал сильно поддатый трудящийся сорока с небольшим лет. С сероватым лицом и коротким седым «ежиком» на голове. Не очень подходящий возраст для похода в подобные заведения. Основная масса отдыхающих была до тридцати. Он назвался Пашей и заявил, что тоже проливал кровь на чеченских фронтах. После чего принялся задавать не очень удобные вопросы о буднях Российской Армии. Типа, где базировались, кто командир полка, в каких операциях бились?

Вадик добрым словом помянул капитана Евпатия Эммануиловича. Но отступать было некуда. Приходилось выкручиваться, дабы не заработать в морду. У этой публики от любви до ненависти четверть пьяного шага.

— В Дуба-Юрте базировались. Петров у нас командир полка. Полковник Петров.

— Блин, не Андрюха, часом?!

— Да, Андрей.

Лучше б он этого не говорил. Паша со словами «братуха, бля» бросился обнимать Вадика, словно человека, подарившего ему яхту или загородный дом.

— Надо же, как мир тесен! А я смотрю — лицо у тебя знакомое! Словно вчера видел!

Вадик не стал сообщать, что Паша действительно мог видеть его вчера в одной телевизионной программе.

— Помню Андрюху, помню, — счастью мужика, казалось, не было предела, — еще по Грозному. Много его бойцы духов положили… Он тогда только майором был. А сейчас, значит, полковник уже! Растут люди, растут… Как у него с ногой-то? Все хромает?

— Уже не очень… Зажило.

— Ну, слава богу. Это его в Старо-Промысловском зацепило осколком. На зачистке. Даже дембельнуться хотел. Оклемался, стало быть…

— Ага.

— Вадюха, это дело обмыть надо! Срочно и без возражений! Такая встреча! Ну, просто песня!

— Мы, вообще-то, тут с девчонками, — вяло возразил Вадик, которому совершенно не улыбалось бухать с человеком, могущим уличить его во лжи.

— Ай! — поморщился Паша, словно его укусила пьяная оса. После чего перешел на шепот: — Я тут тоже со своей. Затащила. Я-то сам не любитель этих дискотек. Еще с мужиками пивка попить, куда не шло. А тут, кроме водки разбавленной, никаких удовольствий.

— Со своей? С женой?

— Да какая, в жопу, жена? Жена мне еще в две тыщи втором ручкой помахала. Нашла здесь барыгу, пока я в Чечне конституционный порядок восстанавливал. Конечно, чего с меня взять? Оклад, командировочные да пайковые… А там целый менеджер… С отдельной квартирой и «лендровером»… Давай покурим, братишка… Угощайся.

Паша вытащил из кармана пиджака мятую пачку «Петра Первого» и протянул Вадику. Тот не посмел отказаться. Настоящие фронтовики курят все.

Паша затянулся, одним махом укоротив сигарету вдвое.

— Суки они, продажные…

— Кто? Духи?

— Да какие духи? Бабы! Она ж, когда замуж выходила, коммуналке рада была да старому дивану! Люблю, Пашенька, люблю, родненький… А через годик началось. Сперва машину стиральную давай, потом путевку в Турцию, потом авто с гидроусилителем руля и этим, как его, мать твою — климакс-контролем. А под конец вообще заявила — не можешь семью жилплощадью обеспечить, нечего и жениться было! Можно подумать, я ее в ЗАГС тащил. Сама ведь уломала!

Вадика тоже уломала Лерка. Ну не то что на коленях уламывала, а, так сказать, была инициатором. У всех нормальных пар молодой человек приходит к любимой девушке с букетом и колечком, припадает на колено и предлагает руку и сердце, заверяя, что будет любить ее до гроба, вне зависимости от ее социального и материального положения. Потом просит благословения у родителей.

Вадик на колено припадать не собирался. И не потому, что жалел денег на цветы и колечко. Просто считал, что вполне комфортно чувствовал себя без штампика в паспорте. Да еще друг Никита отговаривал: «Куда торопиться? Надеть ярмо на шею всегда успеешь. Вам что, без штампика кто-то жить мешает? Я бы вообще браки отменил, кроме фиктивных».

В итоге предложение сделала Лерка. Он бы так и не решился. Сделала при крайне романтических обстоятельствах и в не менее романтической обстановке. Их загребли в милицию. Их, тихих, законопослушных, богобоязненных молодых людей, даже дорогу переходивших исключительно на зеленый. Они отправились на концерт Филиппа Киркорова, которого жутко не любили, но билеты были халявными — бонус к купленному в супермаркете шампуню. Халява их и сгубила. Билеты оказались наглой подделкой, контролер просигналила охраннику концертного комплекса, тот по рации вызвал людей в форме, и вместо концертного зала влюбленные оказались в багажном отсеке ментовского «уазика» вместе с каким-то фанатом Киркорова, не рассчитавшим с алкоголем. Все дорогу до отдела он пел «Зайка моя» и плакал.