Три дня до смерти

Так могут ходить только самки гоблинов, и даже для них это небывалый подвиг. У гоблинов был естественно изогнутый позвоночник, именно поэтому они так сутулились. Некоторые их женщины могли выпрямиться и поддерживать прямую осанку. Контактные линзы скрывали красные глаза, с помощью краски для волос они изменяли свой естественный сине-черный цвет, напильником стачивали острые кончики зубов. Причем мужчины не могли настолько легко скрыть свою внешность. У них имелся более выраженный горб, сальная кожа, заостренные уши, и их рост редко превышал пять футов, даже когда они стояли, выпрямившись.

В обычный день я бы скрылась в тени и сидела на хвосте мадам Гоблин, до тех пор пока бы не поняла, почему она бродила по городу среди дня одетая как уличная проститутка. Но сегодня это невозможно, и у меня не было никаких доказательств, кроме того, что гоблин хреново ходила на каблуках.

Она исчезла за углом в конце квартала. На том же углу стояла старомодная телефонная будка. Набрать номер Вайята было так же естественно как дышать, но даже если бы я его помнила, чтобы он ответил? Когда я в последний раз с ним разговаривала? О чём мы говорили? Последние четыре года он был движущей силой в моей жизни. Одновременно яростно поддерживал и сокрушительно критиковал, но почему-то это срабатывало. Именно он сделал из нас триаду.

Только теперь его команда мертва, и уже ничего не будет как раньше. Теперь мне не к кому обратиться, кроме соседа Чалис по квартире, и он, скорее всего, отправит меня в психушку, если я попытаюсь сказать ему правду.

В какой-то момент я пошла к телефонной будке. Но остановилась на полпути. Если обратиться в полицию и сдаться. Это означало, что клан Уолкин умерли — нет, их убили — ни за что.

Нет. Они погибли не напрасно: ради меня. Этот долг я с трудом смогу оплатить.

Ветер переменился, направляя в мою сторону едкий запах сожженной древесины и прохладной воды. Я чихнула и прикусила язык. Глаза заслезились.

Ошеломляющая тоска — такого я не чувствовала очень давно — обрушилась на меня мощной волной. Я стояла раздавленная, беспомощная и одинокая. Мир перед глазами затуманился, став размытым, наэлектризованным. Я старалась не потерять сознание, пережидая, когда прекратится головокружение. Обморок на улице не значился на сегодня в списке моих дел. А вот получение ответов — да.

Я схватила трубку таксофона, не осознавая, что оказалась в телефонной будке, пока не коснулась грязного пластика. Подняла трубку, а затем повесила обратно. Стоят ли эти ответы вероятной казни? Департамент избавится от меня как от нейтрализованной. Обычно триаде позволяли действовать по их собственным правилам, она отвечала только перед своими кураторами — тремя ключевыми персонами в городской полиции. Пока кто-то действительно серьезно не облажался.

Зазвонил телефон. Я вскрикнула и отскочила назад, локтем ударившись об угол двери. Правая рука онемела от пронзившей боли. Ни хрена не весело.

Два звонка, четких и ясных.

Я повернулась кругом в телефонной будке, внимательно осматривая окрестные здания. Никто не бежал отвечать на звонок. На улице было тихо, пустынно.

Три гудка. Настойчивых.

Я сжала телефонную трубку.

Четыре.

Я подняла трубку, прервав назойливый звон. Осторожно поднесла к уху. Связь установилась, но я ничего не слышала. Даже тяжелого дыхания. Секунды уходили одна за другой, растягиваясь в длительное молчание.

Разочарованная, я проглотила сомнения и произнесла:

— Алло? — Тишина. Я рискнула ещё раз, даже не смея надеяться на ответ. — Вайят?

Щелчок.

Черт.

Я бросила трубку телефона и вышла из кабинки. И врезалась во что-то жесткое. Теплой рукой кто-то обнял меня за талию, а другой — зажал мне рот. Паника нахлынула на меня ледяным потоком. Я схватила невидимого врага. Годы тренировок говорили мне, что кричать бесполезно, но тело Чалис отказывалось сотрудничать.

Я взвизгнула из-под, надеюсь, человеческой руки и безуспешно попыталась укусить захватчика в ладонь. Со всей силы наступила пятками кроссовок на, как оказалось, жесткие армейские берцы. Мой захватчик хмыкнул, но не ослабил призрачной хватки.

Средь бела дня. Он атаковал меня среди бела дня.

Я зацепилась левой ногой за его лодыжку, навалилась на него всем весом и потянула вниз. Мы упали. Когда он свалился на тротуар, я впечатала локтем ему под ребра. Обиженное ворчание стало музыкой для моих ушей. Я впечатала в него и второй локоть. Его хватка ослабла.

— Может, ты уже прекратишь? Я тебе ничего не сделаю.

Я изумленно застыла, мой боевой инстинкт сошел на нет от звука самого красивого голоса, что я когда-либо слышала. Откатившись в сторону, я присела на корточки и оказалась лицом к лицу с…

С удушливым воздухом. И тротуаром. Повсюду пустым тротуаром.

— Вайят? — спросила я. Мне всё это привиделось как кандидату в дурдом?

Ощутила на руке теплое прикосновение. И вздрогнула.

— Эви? — снова спросил бестелесный голос Вайята. Судя по голосу, он стоял прямо передо мной.

Где бы он ни был, я внезапно закричала, предупреждая его:

— Сзади!